Участие масс в политике
Политизация жизни — наследие былой эпохи. Казалось, на новом этапе развития страны мы могли предложить людям обустраивать свое существование, решать индивидуальные вопросы собственного бытия. Теперь же мы нередко хотим оторвать их от насущного и вновь погрузить в мир политических страстей.
Одна из опасных политических и социальных иллюзий — народопо- клонство. Велико искушение обращаться к здравомыслию простых людей.
Неодолимый соблазн толковать о себе как о выразителе заветных дум и чаяний упомянутой общности. Кому, как не нам, правнукам народников, думать о народе монументально, с обожанием и патетикой?
Марксисты тоже учили видеть в народе верховного судию. Утверждалось, что его житейский опыт, смекалка и проницательность способны отбросить идеологические догмы властителей. Остается только правильно выразить эту державную волю. На нее постоянно ссылался первый президент. Современное правительство тоже не прочь глубокомысленно истолковать в нужном ключе помыслы народных масс. Политические лидеры, предлагая пути спасения России, просто не могут не перемигнуться с народом.
Даже сегодня, когда общественное сознание выбросило из собственных недр малопривлекательные протуберанцы, хочется опереться на традиционное обожание народа. Он впал в искус, он слегка сдурел, ему надлежит вернуть помутнившееся благоразумие. Рождаются упования на скорое отрезвление народа: сегодня подвел, завтра одумается...
Между тем здравая социальная теория давно внесла в эту тему ноту взрослости. После Парето и Адорно, тонких социально-политических экспертиз как-то неловко видеть в толще масс вековечную и окончательную мудрость.
Поясню специально для патриотов: здесь нет интеллектуальной гордыни или интеллектуального высокомерия. Нельзя строить политику на одних мифологемах. У автора пет побуждения профанировать святое. Есть, однако, призыв освободиться от химер, элементарно мешающих разобраться в ходе политических событий.
Суждения рядового человека по всем вопросам политической жизни не могут иметь форму развернутых, методически последовательных размышлений. Еще раз подчеркнем: в реальной жизни действуют не эксперты, а обыкновенные люди, оценивающие события с позиции собственного индивидуального опыта. Это вовсе не парадокс, что мнение человека по тому или иному вопросу включает в себя не только основательно продуманные суждения, но и стихийно переживаемые формы согласия или несогласия с конкретными ценностями и установками, всевозможные реакции на внешнее влияние в виде настроений, эмоционально окрашенные образы.
Но ведь в исследовании, проведенном Российским независимым институтом социальных и национальных проблем, никто не требовал от людей продуманных суждений. Предлагалось только поставить фамилию политика в нужный ряд. Поэтому ценность опроса — именно в экспертизе коллективного бессознательного. Так психологи называют арсенал инстинктов, импульсов, образов, которые через психический опыт поколений входят в индивидуальное сознание.
Однако в этом случае мы можем говорить не о реальных исторических фигурах, а об их персонификациях. Прототип и его образ в сознании людей — это не одно и то же. Стоит человеку подойти к зеркалу. Что за чудо? Изображение сразу убежало от прототипа. Тень обрела собственную плотность. «Не узнаю теперь я сам себя...» Вроде бы тот самый, а по существу совсем не я.
В процессе социализации человек соотносит себя не только с конкретными социальными ролями, но и с особого рода персонифицированными представлениями, которые созвучны его собственным личностным ориентациям. Это могут быть, например, литературные герои, реальные исторические личности, «условные» социально-психологические или культурно-исторические типажи («романтик», «деловой человек», «сильная личность», «революционер» и т.д.). Подобные идеальные образные конструкции, развертывание которых связано с интенсивной работой воображения, имеют для человека ярко выраженную ценностную значимость.
В основе таких эмоциональных состояний, как любовь, нежность, сострадание, сочувствие, ответственность, лежит нечто такое, что неизменно предполагает взгляд не только на самого себя, но и на других. Ведь эти чувства по самому своему проявлению «открыты», «направлены» на иной объект. Следовательно, глубинная потребность человека состоит в том, чтобы постоянно видеть перед собой какие-то персонифицированные образцы.
Человек живет в мире напряженных и противоречивых мотивов, стремлений и ожиданий. Ему постоянно нужна опора. Ему необходимо соотносить свое поведение с персонифицированным образом. В этом процессе он устремляется за пределы своего окружения — в мир образов, которые поставляет история. Комментируемое исследование предлагает нам целый набор персонификаций — «защитника угнетенных», «радетеля свободы», «великого государственника», «железного реформатора», «просвещенного реформатора».
По этим образам мы можем судить о состоянии коллективного бессознательного населения современной России. Замышляя общественные преобразования, мы не можем отвлечься от этих архетипов. Они, как подсказывает исследование, сегодня весьма значимы в нашей стране.
***
Как справедливо отмечал С. Московичи, психология масс открыла энергию коллективных феноменов в то самое время, когда физика — явление ядерной энергии. Она поставила множество философских и психологических задач. Люди прошлого века и века начавшегося имели возможность видеть эту власть толпы в действии. Оценивая опыт прошлого, мы наблюдаем людей, которые превратились в покорных животных, убивающих по приказу, из страха или в знак преданности. Мы видели тысячи и тысячи людей, принесенных в жертву.
Власть вождей, как показала психология толп, выглядит политически обыденной, социально обоснованной и практически всегда неизбежной. Мы наблюдаем подъем власти. Психология масс предвидела рождение этого феномена. Работы многих философов и психологов продемонстрировали значительную научную прозорливость. Мы получили очевидные аргументы, свидетельствующие о том, что вождей рождает психологическая нищета масс. Масса может превратиться в движение. Изучение политической практики без психологии толпы в наши дни уже невозможно.
