Языковая ситуация в Московии
История отдельных славянских языков начинается с того времени, когда редуцированные гласные окончательно были утрачены системой вокализма древнерусского языка (падение редуцированных). Восточнославянское языковое единство распадается на три диалектные зоны — великорусскую (русскую), украинскую и белорусскую. В ходе формирования великорусской народности происходит как бы переоценка местных речевых средств, идет выравнивание диалектной базы формирующегося общерусского языка.
Московское койне отличается от киевского своими функциями, значением для образования языка великорусской народности. При этом если сведения о киевском койне являются довольно неопределенными, то о московском койне писали и историки, и литературоведы, и лингвисты. Господствующее положение в формировании московского койне занимали ростовские и суздальские говоры, т. е. диалекты, носители которых населяли междуречье Оки и Волги. Довольно заметный вклад в становление московского койне внесли новгородские и псковские говоры, чуть позднее — рязанские и тульские. Несомненное влияние на московское койне оказали тюркские диалекты. Все эти языковые стихии и сформировали московские говоры, по происхождению крестьянские, а также городское просторечие, с входящими в него «языками» средних и «подлых» сословий, и разговорную речь московской знати, т. е. определили становление московского койне.
«С течением времени диалектно-разрозненная речь обретает облик общерусской речи, и в этом выравнивающем процессе велика роль речи жителей Москвы; именно в Москве как экономическом и культурном центре великорусской земли сталкивались носители всевозможных диалектных особенностей (рязанских, владимирских, новгородских, тверских и т. д.), и из Москвы разносили они по городам и весям Московского государства общерусские элементы формирующейся речи»1. В разговорной речи Московии сначала закрепляются, а затем становятся главенствующими дифференциальные признаки: севернорусские — произношение звука [г] как взрывного, южнорусские — неразличение гласных [о] и [а] в первом предударном слоге (аканье). Контаминация различных диалектных языковых стихий создала особый функциональный тип общей речи, которая явилась основным средством повседневного общения.
В конце XIV — начале XV в. московское койне уже представляло собой некое языковое единство, обслуживающее в устной форме бытовую, деловую, юридическую, торговую и политическую сферы жизни москвичей. В его системе закрепился ряд черт, которые стали системообразующими для московского койне и противопоставили разговорный язык и письменный литературный именно на уровне языковых единиц. Однако следует признать, что московское койне не обладало структурной целостностью. Фонетический и грамматический уровни языковых единиц были слабо представлены дифференциальными признаками, в отличие от своеобразного лексического уровня, который изначально был противопоставлен лексической системе литературного языка своим происхождением, словообразовательными и семантическими признаками, эмоциональноэкспрессивной окраской, условиями реализации слов в речи и т. д. Сложность койне, отсутствие в нем единой целостной системы «связаны не только с его территориальной, но и с его социальной вариативностью. Общерусское койне в период сложения не имело социальной ограниченности в своем распространении, т. е. оно было общей разговорной речью для различных социальных слоев тогдашнего общества. Им пользовались и “верхи” и “низы” городского населения»[1] [2].
Московское княжество унаследовало литературно-письменный язык Киева. Однако судьба двух его типов — книжно-славянского и народно-литературного — по-разному сложилась в Московии. Книжно-славянский тип литературно-письменного языка светской литературы становится ведущей формой бытования литературного языка благодаря второму южнославянскому влиянию. Он начинает обслуживать жанры повествовательно-исторической, публицистической и мемуарной литературы, проникает в деловую письменность, становится языком государства. Народно-литературный тип языка, напротив, утрачивает свои позиции, обслуживая лишь некоторые жанры светской литературы (воинскую повесть, летопись).
Параллельно с этими типами литературно-письменного языка в Московии функционируют церковно-славянский язык и деловой язык, который, как и книжно-славянский тип великорусского языка, получает статус государственного языка и становится основной разновидностью письменного языка великорусской народности. Между книжно-славянским типом литературнописьменного языка и деловым языком наблюдаются отношения соперничества, создавшие своеобразную двуязычную ситуацию. Эти отношения были сформированы не только внутренними языковыми причинами, но и различными экстралингвистиче- скими факторами.
