Роман и его циклизация: Роже Мартен дю Гар
Открытие Толстого было, конечно, одним из самых больших событий моего отрочества и оказало сильное и длительное влияние на мою писательскую жизнь... Я считаю, что для будущего романиста Толстой является лучшим учителем... Толстой не научит его писать по определенному методу, но если ученик обладает даром наблюдательности, Толстой научит его смотреть вглубь.
Р. М. дю Гар
Фердинанд Селин: «Путешествие на край ночи». В предвоенные годы с большой рельефностью обозначилось размежевание писателей не только с точки зрения художественной философии, но и политической позиции. Яркий пример тому — творчество Фердинанда Селина (1894—1961; псевдоним Луи Детуша), участника Первой мировой войны, офицера кирасирского полка, добровольца, перенесшего несколько ранений, после чего он был уволен с военной службы. В дальнейшем Селин получил диплом врача, много путешествовал по миру. Его вышедший в 1932 г., несущий автобиографические черты роман «Путешествие на край ночи» стал сенсацией, вызвал шок, ожесточенные споры. По словам самого автора, это было «путешествие полностью воображаемое», «путь от жизни к смерти», когда все — «плод воображения», а все, что происходит, оказывается «по ту сторону жизни».
Герой романа, а в сущности антигерой, Бардамю, получивший ранение в голову, у которого реальность смешивается с галлюцинациями. Ожесточившийся и озлобленный, Бардамю видит вокруг лишь грязную, животную сущность людей; мир, глубоко порочный, с которого сорваны все покровы духовности и благопристойности. Еще до того, как попасть на войну, Бардамю так отозвался о своих соотечественниках, впрочем, не пощадив и самого себя: «...Это просто большая куча изъеденных молью, гнойноглазых, вшивых продрогших субъектов вроде меня... Мы не меняем ни носков, ни хозяев, ни убеждений, разве совсем напоследок, когда их не стоит больше менять. Преданными мы родились, преданными и сдохнем». У героя нет веры, нет Бога, а если есть, то «чувственный и хрюкающий, как свинья». Война и послевоенный мир усугубили его убеждение: человек — отвратителен, а «смерть бежит за нами по пятам». Вынесенное в заголовок понятие ночи — это метафора современной действительности, самой человеческой жизни в ее мрачной безысходности.
Роман поразил не только вызывающим, предельно грубым натурализмом, типологией своих героев, малосимпатичных персонажей. И вместе с тем нарушением общепринятых литературных норм и условностей, безусловным стилевым и языковым новаторством. Селин вводит в текст «сниженную» лексику деклассированных низов, говор люмпенов, что придает повествованию безусловную броскую выразительность. Подобное своеобразие Селина сумела передать в своем переводе на русский язык Эльза Триоле, после чего запрещенный у нас писатель был опубликован (Селин Л. Ф. «Смерть в кредит». М., 1994).
Этическая позиция, выраженная Селином в этом романе, объясняет, почему в 1930-с гг. он оказался в рядах крайних националистов и противников демократических сил. После поражения Франции (1940) он начал сотрудничать с вишистами и нацистами, примкнув к коллаборационистам, за что после освобождения страны был приговорен к смертной казни (Лаваль, премьер марионетического правительства, как предатель был повешен). Селину, однако, удалось бежать в Данию, где местные власти не выдан и его Франции, хотя и упрятали в тюрьму. После возвращения на родину Селин был в конце концов амнистирован. Он успел написать трилогию о Второй мировой войне (романы «От замка к замку», «Север», «Ригодон»), в которой рассказал об агонии нацистской Германии, которую воочию наблюдал. Повествование пронизано настроениями отчаяния и пессимизма. По прошествии нескольких десятилетий во Франции вновь возник интерес к Селину (даже создано общество по его изучению), в творчестве которого присутствует тотальный пессимизм. «Каждый человек, который говорит со мной, — признается Селин, — мертвец... Во мне самом живет смерть!»
Показательна судьба другого модернистского «властителя дум» Пьера Дриёдела Рошеля (1893—1945). В его творчестве атака на демократические институты (романы «Мужчина, на которого вешались женщины», «Нелепое путешествие»), признание нравственного упадка французского общества, пораженного разложением и коррупцией, соединились с рецептами оздоровления на путях его фашизации.
Логичным для него стало то, что во время оккупации Франции он сотрудничал с нацистами и даже издавал коллаборационистский журнал. После освобождения Парижа не столько от раскаяния, сколько от страха перед неизбежным судом покончил жизнь самоубийством. Вспомним, что также опозорили свою репутацию сотрудничавшие с нацистками норвежец Кнут Гамсун, Нобелевский лауреат, и Эзра Паунд, один из мэтров поэтического модернизма. Но это были исключения: писатели, составлявшие цвет мировой литературы, стояли на антифашистских позициях.
Эпические циклы. Важная особенность литературного процесса межвоенного двадцатилетия — это тенденция к циклизации романов, к созданию широких эпических полотен. Это была традиция, укорененная в классике
XIX в.: вспомним «Человеческую комедию» Бальзака, двадцатитомный цикл «Ругон-Маккаров» Золя, тетралогию А. Франса «Современная история», «Жан Кристофа» Роллана в десяти частях и его «Очарованную душу». Уже на заре века Пруст создает свою «субъективную эпопею» — «В поисках утраченного времени». При несомненном стилевом различии романов, образующих циклы, им присущая общая особенность — потребность запечатлеть (нередко через хронику семьи, рода) общество, эпоху или вообще закономерности человеческого бытия. И сделать это широко, конкретно и достоверно.
Жюль Ромэн: унанимистский роман. В истории французской прозы
XX в. заметное место принадлежит Жюлю Роману (1885—1972), плодовитому романисту, историку и практику литературно-эстетического течения, получившего название унанимизм. Ж. Ромэн входил в группу литераторов, составивших сообщество «Аббатство» (1906—1908). Вдохновляясь идеей прогресса, творчеством Уитмена и Верхарна, а также религиозно- философскими идеями Достоевского, Толстого, они исходили из того, что человечество обладает единойу «коллективной дутой». При этом индивид — ее частица, одно из ее проявлений. Ромэн, художник с философским уклоном, обосновал принципы унанимизма в манифесте «Душа людей» (1904), а также в ранней поэме «Единодушная жизнь» (1902). Главное свое произведение, семитомный роман «Люди доброй воли», Ромэн писал 15 лет (1932—1947), запечатлев жизнь Франции почти за четверть века (1908—1933). В духе эстетики унанимизма роман лишен единого героя или сюжета, в нем множество персонажей, которые порой не встречаются друг с другом, а «репрезентируют» общество и разные его социальные группы: это аристократы и заводчики, рабочие, писатели, священники, журналисты, художники, а также исторические лица (президент Пуанкаре, маршал Петен, кайзер Вильгельм II, вождь русской революции Ленин). Перед нами обширное полотно, фреска, образ многоликого общества, разнообразного человеческого «пласта», а за всем этим — хаотичность, господство случайности, отсутствие исторической логики и закономерности. Одно событие показано в неодинаковых ракурсах с точки зрения разных действующих лиц, представляющих «коллективный портрет» общественной жизни. Всего в цикле до 100 персонажей, очерченных достаточно бегло. Ромэн близок к такой жанровой разновидности, как «коллективный роман»: в США его образцы мы встречаем в творчестве Д. Дос Пассоса.
Дюамель: «Хроника семьи Паскье». Статус живого классика обрел Жорж Дюамель (1884—1966), плодовитый драматург, новеллист, поэт, участник Первой мировой войны, которую прошел в качестве фронтового врача. В книге рассказов, красноречиво озаглавленной «Свидетельства», — трагедия «человеческой плоти», искромсанных тел, драмы госпиталей, этих «мастерских смерти». Его психологизм и гуманизм, неприятие «цивилизации машин» сказались в ряде его романов {«Жизнь и преклонения Саливана», «Полуночная исповедь», «Для человека»).
В 1927 г. Дюамель, как многие люди на Западе, интересовавшиеся результатом «коммунистического эксперимента», посетил Россию, о чем написал книгу «Путешествие в Москву». Он пришел к выводу, что в коммунизме есть положительные моменты, что значительная часть населения его приняла. Но революционный путь он считал опасным для Франции, полагая приоритетными реформы, позволяющие избежать социальных катаклизмов.
Главный труд Дюамеля — десятитомный цикл «Хроника семьи Паскье» (1934—1945). Это история нескольких поколений буржуазного клана на фоне истории Франции XX в., развернутая в добротной реалистической манере. В центре цикла Лорин Паскье — фигура, во многом автобиографическая, не без горечи наблюдающий, как некогда крепкий семейный клан дает трещины, разрушается под воздействием внешних обстоятельств. Не последнюю роль играют деньги, конфликт корыстных интересов, равно как и то, что члены семейства желают идти своим путем, взрывая традиционные связи.
В литературе Франции XX в. представлены и другие образцы циклизации романов — это Арагон («Реальный мир») Ф. Эриа («Семья Буссардель»), трилогия Э. Базена («Семья Резо»), роман-хроника М. Дрюона («Сильные мира») и др.
Роже Мартен дю Гар: «Семья Тибо». Творчество каждого из названных писателей достойно специального рассмотрения. И все же на этом щедром фоне одно из значительных, международно значимых явлений — восьмитомный роман «Семья Тибо» Роже Мартен дю Тара (1881 — 1958). Взыскательный, глубокий художник, подлинный мэтр, он тяготел к традиционной реалистической манере, был старомоден, но в самом положительном смысле, держался в стороне от горячих споров относительно возможностей обновления литературы и не искал популярности, желая увлечь читателя экспериментом и какой-то вызывающей новизной (и в этом плане может быть сопоставлен с Голсуорси). Присуждение ему Нобелевской премии по литературе (1937), пятому французу после С. Прюдома, Роллана, Франса, философа Бергсона, стало закономерным признанием его достойного статуса среди его высокоталантливых современников. В то время как его коллеги по большей части тяготели к прозе субъективно-психологической в духе Пруста и Джойса Мартен дю Гар был привержен к школе Золя и Толстого, к эпической прозе широкого дыхания, «населенной» немалым числом уверенно прорисованных персонажей.
Он один из наиболее ярких представителей традиции Толстого и одновременно приверженец флоберовского принципа «объективного» искусства. Выходец из интеллигентной семьи с древними дворянскими корнями, он получил солидное историческое образование, что позволило ему оценивать человека и его эпоху, исходя из либерально-демократических взглядов и в то же время верить, что место писателя — над схваткой. И это значило — неустанно размышлять о месте человека в общественном социуме, о его в сущности трагическом жизненном уделе. Уже в раннем романе «Становление» с центральной, во многом автобиографической фигурой писателя Бернара он высказал свое кредо: человек должен «знать свою меру», т.е. выполнить свой долг, а жизнь отдать труду. Он был долгу верен, и когда работал за письменным столом, и когда служил в моточастях всю Первую мировую войну. В канун войны он выпустил одно из лучших своих произведений, роман «Жан Баруа» (1913), а в послевоенные годы (1932— 1940) отдался обдумыванию и написанию того, что было главным делом жизни, — «Семья Тибо».
В центре этого классического образца семейной хроники — судьба буржуазного клана Тибо. Обстоятельно повествуется о судьбе отца, его взаимоотношениях с сыновьями, различными знакомыми, родственниками, прежде всего с семьей Фонбакенов. Цикл состоит из восьми частей: «Серая тетрадь», «Исправительная колония», «Прекрасная пора», «Консультация», «Сестренка», «Смерть отца», «Лето 1944 года», «Эпилог».
В центре жизненная история двух братьев Антуана и Жака Тибо и друга последнего — Даниэля де Фонтанена. Это три различных, по-своему значительных характера, воплощающих разные человеческие ипостаси: романтик-бунтарь, реалист и «имморалист». А за ними — вечная проблема отцов и детей в философском преломлении.
Антуан и Жак — во многом антиподы. Жак — «бунтарь», оспаривающий авторитет отца, приверженного к незыблемым буржуазным ценностям, воплощенным в деньгах и жизнестойкости семейных устоев. Жан — защитник своей исключительности, самоценности, внутренней свободы. Он писатель лирического склада, пишущий в особой исповедальной манере.
Антуан — иной. Он врач, ученый. Для него главное — реальное дело, здравый смысл, возможность приносить людям конкретную пользу. Наконец, Даниэль де Фонтанен, воспитанный на модной модернистской беллетристике типа романа Андре Жида «Имморалист», полагает, что мораль более чем устарела и что суть бытия в стремлении к безоглядному наслаждению.
Все герои — очень разные. Но они пребывают в мире, в котором утрачена вера, нет Бога и нравственных критериев. Каждый по-своему ищет свою правду. Роман «Лето 1914 года» посвящен катастрофе, взорвавшей, казалось бы, устойчивый миропорядок. По злой иронии судьбы Даниэль стал после ранения на фронте импотентом. Антуан проникается антимилитаристскими настроениями, становится социалистом и идет на фронт, где отравленный ипритом, умирает мучительной смертью в дни подписания Версальского мира. Но, уходя из жизни, думает о будущем и пишет письмо племяннику Жан Полю, сыну Жака, объясняя ему, как стать «настоящим человеком». Его идеал, созвучный романисту, — организация общества на справедливых началах.
Но представителей всех трех поколений Тибо при всем их различии сближает в конце концов гуманное чувство любви. Отец, Оскар, осуждая Жака, не доходит до ненависти, а тот в момент кончины отца приходит к нему. В последнем томе «Лето 1914 года» в семейный мир Тибо врывается ветер Истории. В «Эпилоге» в центре внимания Антуан Тибо, который при всем своеобразии своей индивидуальности носитель духа времени.
В последние годы писатель (в годы Сопротивления он скрывался от гестапо) работает над оставшимся незавершенным романом «Дневник полковника Момора» (вышел посмертно в 1983 г.).
Свою же главную книгу он определяет как «огромный роман о Добре и Зле», написанный в духе поэтики Толстого, когда ориентиром для него была «Война и мир»; предсмертные же записи писателя звучали как его завещание: «Я считаю Толстого величайшим из мастеров». Он по-своему влиял на его манеру, неторопливую, основательную, вдумчивую, на образы, полнокровные, реалистические, многогранные, психологически достоверные.
