Древняя Русь, Золотая Орда и Великое княжество Литовское: исторические альтернативы государственно-политического развития средневековой Руси в XIII-XV вв.

В XIII-XV вв. средневековая Русь переживала, пожалуй, один из наиболее сложных и драматичных периодов своей истории. Определяющее влияние на развитие древнерусского общества в этот период оказали два основных фактора:

1) установление с середины XIII в. после монголо-татарского нашествия, о чем говорилось выше, вассальной зависимости Русских земель от Золотой Орды, изолировавшей страну от Европы и положившей начало длительной эпохе монголо-татарского ига в России;
2) включение Западных и Южных Русских земель в состав Великого Литовского княжества и Польши, что привело к фактическому распаду древнерусской субцивилизации, на базе которой образовались два разнотипных культурно-исторических феномена - Московская Русь и Литовская Русь.

Не упуская из виду сложную взаимосвязь указанных двух факторов, попытаемся сначала дать характеристику отношений, которые установились между Русскими землями и Золотой Ордой и на протяжении двух веков определяли их развитие. Эти отношения нельзя упрощать и представлять, как это нередко делается, только в виде ордынских набегов, карательных экспедиций и грабежей. Такой подход неверен уже потому, что положение дел в Руси, являвшейся для Золотой Орды важнейшим источником пополнения государственной казны, не могло быть безразличным для монгольских ханов и поэтому, вмешиваясь в княжеские распри, золотоордынские ханы преследовали также цель сохранения хоть какого-то порядка в этом одном из самых богатых своих улусов. Можно согласиться с мнением некоторых авторов, обращающих внимание на своеобразный патернализм монгольских ханов по отношению к завоеванным русским землям: так или иначе они вынуждены были проявлять заботу о своем хозяйстве, с которого хотели исправно получать дань.

Хотя вопрос о характере взаимоотношений русских земель с Монгольской империей и Золотой Ордой продолжает вызывать споры и трактуется весьма неоднозначно, имеющиеся данные позволяют говорить как о косвенном (опосредованном), так и о прямом воздействии монгольских завоеваний на характер русской государственной власти и системы управления.

Как справедливо замечал в связи с этим Г. В. Вернадский, прежде всего монголы глубоко трансформировали взаимоотношения русских земель со степью. До них русская миграция Киевской Руси была ограничена пастухами-кочевниками, а сама "неорганизованная степь" не была объектом центральной власти. Монголы организовали разрозненную степь, что, в конце концов, и определило русскую экспансию на Восток. Это движение уже само по себе требовало сильной централизованной власти. В то же время монгольские завоевания ослабили разрозненные русские княжества и главную силу аристократии - боярство и тем самым способствовали еще большему усилению великокняжеской власти в завоеванных ими русских землях, что объективно подготавливало почву для последующего объединения русских земель и создания единого централизованного государства в России.

Но монголы оказали и более непосредственное воздействие на эволюцию и характер государственной власти в средневековой Руси. В конечном счете это воздействие нашло свое выражение в усилении восточных, ориенталистских черт в русской политической культуре. В течение длительного времени (вплоть до сокрушительного поражения в 1380 г. на Куликовом поле) Орда являлась для русской аристократии и князей важнейшим источником легитимности и престижности их власти. Тесные связи с ханским двором, где господствовали иные, отличные от древнерусских, порядки, построенные на отношениях жесткого, часто слепого подчинения, не могли не отразиться на сознании и поведении русской политической элиты, которая постепенно впитывала имперский дух ордынской государственности. Именно монголы внесли в отношения господства и подчинения на Руси начала жесткой дисциплины, иерархии и деспотизма, явились, и в этом также можно согласиться с евразийцами, действительными предшественниками российского самодержавного государства.

В известной мере отмеченные изменения, обусловившие усиление авторитарных, деспотических тенденций в системе властных отношений на Руси, объяснялись психологическими причинами. Своеобразие заключалось в том, что, оказавшись в униженном положении в качестве "служебников" монгольских ханов, русские князья-вассалы все чаше стремились компенсировать это свое состояние униженности крайним деспотизмом по отношению к своим подданным. Этот дух деспотического властвования можно наблюдать уже в политике первых московских князей, со временем все больше тяготившихся как старыми дружинными порядками, так и независимостью местных удельных князей. Принужденные выполнять волю хана, они уже не могли мириться с "русской вольницей", бесцеремонно подавляя всякое ее проявление.

Вместе с тем уже в XV в. в связи с начавшимся процессом распада Золотой Орды на ряд ханств (Казанское, Астраханское, Крымское, Сибирское) наблюдается обратный процесс - активный выезд татарской знати на службу в Московское государство. Нередки были случаи смешанных русско-татарских династических браков. Ордынская, а затем казанская аристократия, принявшая к тому времени ислам, привозила в Москву многие восточные обычаи и отношения власти, что также не способствовало смягчению утверждавшихся в русской политической культуре деспотических начал.

О влиянии монгольского фактора на изменения во внутреннем управлении русских княжеств и в целом в системе русской администрации, не подвергавшихся, как известно, сколько-нибудь серьезному вмешательству и регламентации со стороны ордынских властей, можно говорить только с большой долей условности. Однако сами принципы золотоордынской административной модели в перспективе наложили определенный отпечаток на характер и методы бюрократического управления в складывавшемся Московском государстве. Это было связано не только и даже не столько с тем, что в отличие от большинства кочевых государств Золотая Орда, придя в Европу, уже располагала развитым чиновничьим аппаратом, при создании которого монгольские ханы опирались на традиции политико-административной системы ранее завоеванного ими Китая. Известно, что значительную часть чиновников гражданской администрации в Золотой Орде составляли китайцы или синокультурные монголы, кидапи и уйгуры. Более существенным было то, что, перенеся китайскую административную модель на почву неразвитой кочевой культуры, монгольские ханы трансформировали ее в примитивную упрощенную форму ничем не ограниченной деспотии, хотя внешне и схожую с самовластием китайских императоров, но в отличие от него не предполагавшую каких-либо противовесов в виде конфуцианской и буддийской этики, как это было в Китае.

Не менее сложно и драматично складывались отношения между формирующимся Московским государством и его западным соседом - Литовской Русью. Образование Литовского государства обычно относят к концу XII - началу XIII в., когда Литва стала активно расширяться за счет присоединения соседних русских земель. Во многом этому способствовало ослабление западных и южных русских княжеств в условиях наступившей раздробленности Руси и возвышения Владимирской Руси, что сопровождалось усилением междоусобной борьбы в этих землях и княжествах. Междоусобицами русских князей пользовались литовцы, которых сами русские призывали на помощь и вмешивали к свои распри. К началу XV в. Великое княжество Литовское превратилось в обширное и достаточно сильное государство (федерацию земель), на 3/4 состоявшее из русского населения. Владея Галицко-Волынскими, Черниговскими, Смоленскими, Полоцкими и другими русскими землями и городами, многие из которых долгое время являлись историческими доменами старших ветвей Рюриковичей, Литовское княжество со временем стало претендовать на роль своего рода "альтернативной Руси" и реального соперника Москвы, наравне с ней боровшегося за объединение русских земель. Исследователи отмечают активный процесс русификации коренной Литвы, доминирующее положение в которой занимали древнерусская культура и православие, а русский язык был государственным языком княжества. В начале XV в. произошло выделение западнорусской православной церкви в самостоятельную киевскую митрополию, автономную по отношению к Москве. Повышению престижа правящей элиты Литвы способствовали также ее внешнеполитические и военные успехи: нанесение ряда поражений Орде в борьбе за Южную Русь, а также разгром в союзе с Польшей Тевтонского ордена (1410).

В отличие от более поздней московской модели власти и управления литовско-русская государственность была ближе к европейской, испытала значительное влияние западной культуры и рано обнаружила тенденцию развития в сторону сословно-правового государства. Многие старые русские города, вошедшие в состав Литовской Руси, имели европейский статус самоуправления, основанный на "магдебургском праве". В то же время местная русская аристократия активно приобщалась к престижным формам польской, немецкой, венгерской культуры. В системе государственной власти и управления Литвы наряду с языческой литовской и русско-православной государственными традициями все большую роль играли принципы европейского государственного права. С начала XVI в. стал созываться Великий вальный сейм как сословно-представительный орган, состоявший из двух палат: Сената и палаты депутатов. Все это дает многим ученым основания считать литовско-русскую государственность как наиболее вероятный альтернативный путь развития Древнерусского государства по общеевропейской модели, по мнению многих, потенциально заложенной уже в Киевской Руси.

Усиление Литовского государства наталкивалось на активное противодействие Москвы, видевшей в укреплении позиций Литвы серьезную для себя опасность и стремившейся путем использования различных средств (натравливание на Литву Орды и др.) не допустить превращение Литовского княжества в новый общерусский центр. Этим усилиям Москвы способствовал также целый ряд ошибок руководителей Литовского государства (например, их частые военные походы совместно с крымским ханом па Москву и др.), нанесших серьезный урон престижу этого государства в глазах местного русскоязычного населения. Начавшийся после избрания в 1385 г. литовского князя Ягайло польским королем процесс государственного объединения Полыни и Литвы и сопровождавшая его активная католицизация Западного русского края, входившего в состав Литовского государства, окончательно похоронили претензии Литвы стать альтернативным центром объединения русских земель, население которых все больше переориентируется на Москву как "защитницу православных". После Люблинской унии 1569 г. Литва стала составной частью единого государства - Речи Посполитой.

Соперничество между Москвой и Великим княжеством Литовским за гегемонию в объединении русских земель имело далеко идущие последствия. Выиграв спор у Литвы, чьи претензии стать альтернативной по отношению к Москве Русью по ряду описанных выше причин оказались несостоятельными, Москва окончательно закрепила за собой значение главного общерусского центра и приоритет в деле воссоздания единого государства, освобождения Руси от монголо-татарского ига. Во второй четверти XIV в. при митрополите Феогносте, симпатизирующем Москве, как и его предшественник митрополит Петр, в результате перенесения митрополичьей кафедры из Владимира в Москву за Москвой закрепляется также значение духовного и церковного центра русских земель.

Важно выяснить, какие причины и условия способствовали возвышению Москвы и обеспечили ей первенство в деле консолидации русских земель и создания единого Русского государства. Как известно, с момента своего возникновения Москва входила в состав Владимиро-Суздальской Руси, находившейся во владении потомства одного из самых сильных русских князей Всеволода Большое Гнездо. Его потомки, образовавшие ряд княжеских линий в Твери, Суздале и Ростове (за исключением Рязанской земли, находившейся во владении не Мономаховичей, а младших Святославичей, потомков Святослава Ярославича), вели упорную междоусобную борьбу за великокняжеский владимирский стол. Добившись княжеского стола, князья оставались жить в своем уделе, присоединяя только к нему на время своего великого княжения территорию великого княжества Владимирского со всеми его доходами и военными силами. Таким образом, обладание Владимиром не только позволяло князьям укрепить свои позиции авторитетом "великого князя", но и открывало широкие возможности материального обогащения. В то же время в условиях существующего в этот период удельного порядка занятие великокняжеского стола определялось не только правом старшинства как прежде, но и силой удельного князя, поэтому борьба за обладание Владимиром шла в основном только между сильными удельными князьями. В начале XIV в. наряду с тверскими и рязанскими князьями в эту борьбу вступают и московские князья.

Как самостоятельный удел Московское княжество возникло в конце жизни Александра Невского (он был последним из великих князей, кто княжил по старинному обычаю в самом Владимире), разделившего между сыновьями свои земли. Первым князем в то время еще крошечного Московского княжества и основателем московской династии стад его младший сын Даниил Александрович. Как пишет С. Ф. Платонов, Даниил еще не владел ни Можайском, ни Клином, ни Дмитровой, ни Коломной, а владел лишь ничтожным пространством между этими пунктами, по течению Москвы-реки. Это, однако, не помешало московским князьям включиться в тяжбу за великокняжеский владимирский стол. Положение младшего удела, обделенного многими привилегиями старших уделов, заставляло московских князей действовать решительно, часто не разбираясь в средствах для достижения своей цели. После смерти князя Даниила Александровича (1303) начинается многолетняя борьба за великое княжение между тверскими и московскими князьями, превращавшаяся нередко в кровавую распрю. Эта борьба закончилась победой московского князя Ивана Калиты, утвердившегося в 1328 г. с помощью Орды (после подавления им вместе с татарским войском антиордынского восстания в Твери) на великокняжеском владимирском престоле.

С этого времени титул великого князя владимирского навсегда остается за московскими князьями, используя который они не только укрепили позиции своей вотчины - Московского удела, но и значительно расширили его территорию. Начиная с Ивана Калиты, московские князья пользовались переданным им Ордой правом сбора дани со всей Руси и доставки ее в Орду, что также служило мощным средством роста экономического и финансового могущества Московского княжества, расширения его территории и установления контроля над другими княжествами. Исследователи называют и ряд других причин, способствующих усилению Московского княжества. Одну из них обычно связывают с удобным серединным географическим положением московского региона, располагавшегося между Киевской и Владимиро-Суздальской землями, с одной стороны, Новгородом и Рязанским княжеством - с другой, что давало не только торговые, но и политические выгоды Москве. По мнению С. М. Соловьева, митрополиты переселились из Владимира в Москву, потому что считали необходимым находиться в центральном пункте между областями севера и юга Руси. Кроме того, полнота власти московского князя соответствовала их представлениям о единодержавной власти государя, вынесенным из Византии.

Не меньшее значение имели личностные качества московских князей, сумевших сделать самих татар орудием для возвышения своей власти. Само положение князей, чье великое княжение зависело от воли и прихотей ханской власти, должно было развивать в князьях политическую ловкость и дипломатический такт, чтобы этим путем привлечь милость хана и сохранить великокняжеский престол. С. Ф. Платонов указывает на политическую близорукость татар, которые не могли своевременно заметить опасное для них усиление Московского княжества. Наконец, важную роль сыграло сочувствие политике московских князей основных слоев населения Московской Руси, которым были выгодны относительная стабильность и отсутствие междоусобиц в Московском княжестве.

После окончательного устранения с политической арены при внуке Ивана Калиты Дмитрии Ивановиче Донском (1359- 1389) Твери - основного соперника Москвы, - также боровшегося за гегемонию в Северо-Восточной Руси, и особенно после победы на Куликовом поле в 1380 г., начинается новый этап в общественно-политическом развитии Руси: Московское княжество из удельного превращается в очевидный для всех центр консолидации и объединения русских земель. Дмитрий Донской, в правление которого был возведен белокаменный кремль в Москве (1367), впервые передал великое княжение своему сыну Василию I без санкции Золотой Орды. Последовавшая вслед за этим длительная двадцатилетняя династическая война (1433- 1453) закончилась победой московского князя Василия II Темного, поддержанного большинством населения Московской Руси, что свидетельствовало о необратимости процесса объединения Руси в единое государство под эгидой Москвы. Этот процесс был завершен во второй половине XV - начале XVI в. при Иване III (1462-1505) и Василии III (1505-1533), когда было образовано единое Московское государство. Тогда же при Иване III после "стояния на реке Угре" в 1480 г. был положен конец продолжавшемуся два с половиной столетия монголо-татарскому игу.

Образование единого Русского (Московского) государства сопровождалось рядом коренных изменений в системе государственной власти и управления. Серьезные изменения произошли прежде всего в правовом статусе и государственно-политической идеологии московских князей, превращавшихся в связи с созданием единого государства из прежних вотчинников в государей одной из крупнейших в Европе державы. Если прежде великий князь превосходил своих удельных родственников преимущественно только размером своих владений и материальных средств, то теперь он сосредоточивал в своих руках и большинство политических прав. Существенно ограничивается участие удельных князей в общегосударственных делах. С целью предотвращения династической борьбы московские князья начинают активно вмешиваться во владельческие отношения удельных князей, ограничивая их иммунитет. В духовной грамоте (завещании) Ивана III, которую В. О. Ключевский считал первой попыткой в истории русского государственного права определить состав верховной власти, не только юридически закреплялись существенные политические преимущества старшего из сыновей великого князя (единоличное финансовое управление столицей, исключительное право суда по важным уголовным вопросам, исключительное право чеканить монету), но и сделано было важное нововведение. Если раньше в соответствии с удельным порядком владения удельных князей считались их собственностью (вотчинами) и могли передаваться по их личному усмотрению, то отныне по смерти бессыновного князя его (выморочный) удел переходил великому князю. Еще более жестко действовал Василий III, запрещавший своим братьям вступать в брак, превращая их уделы в выморочные.

Новая ситуация не могла не сказаться на политическом поведении и характере власти московских князей, постепенно осознававших свое новое значение как глав национального государства. Хотя власть первых московских государей продолжала еще носить, но выражению В. О. Ключевского, отпечатки удельной простоты, отличалась еще былой демократичностью (царя могли ругать, не соглашаться с ним), постепенно она окружает себя особым ореолом, возвышавшим ее над остальным обществом. Первоначально это выражалось лишь внешне: в новых титулах, в дипломатической практике, в новых придворных церемониях. Главе государства присваивается титул "великий князь всея Руси" (этот титул был закреплен за Иваном III), а также царя и самодержца, равнозначного но статусу византийскому императору и османскому султану.

Значение политической демонстрации, призванной подчеркнуть новую роль Москвы и ее руководителей в системе европейских государств, имела и женитьба Ивана III на племяннице последнего византийского императора Зое-Софьи Палеолог, которую великий князь "выписал" из Италии (после взятия Константинополя турками в 1453 г. Византия прекратила свое существование). В этом браке, как свидетельствуют источники, был заинтересован сам римский папа, надеявшийся с помощью воспитанной в духе Флорентийской унии Софьи ввести унию в Москву. Хотя надеждам папы не было суждено осуществиться, приезд Софьи Палеолог в Москву имел определенные последствия для московского двора. Вместо привычных для средневековой Руси неформальных, "бесцеремонных" отношений князя с окружающими при дворе московского князя стал постепенно утверждаться пышный церемониал, произошли серьезные перемены и в характере самого Ивана III: он стал обнаруживать новое, непривычно высокое представление о своей власти, требовал знаков внимания к себе. Показательно, что уже тогда, решив вопрос о престолонаследии сначала в пользу своего внука Дмитрия и наложив опалу на Софью и своего сына от брака с Софьей Василия (события, известные в истории как первый династический кризис в Московском государстве), Иван III при своей жизни венчал Дмитрия не на великое княжение, а именно на царство.

Тогда же при Иване III начинает складываться национально-государственная символика: на государственной печати великого князя появляется изображение двуглавого орла, являвшееся, по мнению ученых, общехристианским символом единства светской и духовной власти. Одновременно усиливается внимание московских правителей к сущности верховной власти, ее происхождении и назначении, в том числе с точки зрения придания ей нового сакрального смысла, что выражается в появлении сначала в дипломатической переписке, а затем и государственном праве Московского государства новой формулы "Божией милостью государь".