Завершение тенденции к слоговому сингармонизму. Вторичное смягчение полумягких согласных
§ 50. Вторичное смягчение полумягких согласных, т. е. непалатальных фонем, смягчаемых в положении перед гласным переднего ряда (сплЗа [с.ёд.а]), с фонематической точки зрения представляет собой фонологи- зацию признака мягкости, т. е. распространение этого признака и на прежде твердые согласные. Этот процесс охватывает вторую половину XI в. и может быть описан во всех подробностях.
Обычным обозначением исконно мягкого (палатального) согласного в древнеславянских рукописях является йотация следующего за ним гласного: вони, дргъвлку
помышлмпи (т. е. [н”а, л”е, л”а]) в отличие от лещи, льгоу, гьгнь (т. е. (л'е, Л’а, н а]) и т. д. В самых древних русских рукописях, к числу которых относится и ПМХ1, это единственный способ обозначения палатального, который вынесен из церковнославянской письменной традиции и почти точно соответствует исконным фонетическим отношениям — противопоставление палатального велярному, например (л”—-л) в одной и той же позиции. В этой системе (л”, н”) — среднеязычные, образовавшиеся из сочетания <л, н) с
Несколько позже появляются и другие обозначения. Из числа наиболее распространенных следует указать надстрочный знак каморы, который ставился в промежутке между согласным и гласным: въ немь. Такое обозначение спорадически встречается уже в ГБХ1 с интересной дифференциацией по отношению к традиционному обозначению: палатальные согласные по-прежнему обозначаются йотацией следующего гласного, изредка и каморой, в то время как согласные вторичного смягчения обозначаются только каморой: гн/ъвъ, по вишь, стгънгъ, огнь, огнь, но и огншмъ.
В более поздних рукописях либо нет специального обозначения палатальности (в И76, ЮЕ1120, С1156 и др., особенно в северных рукописях), либо оно проведено спорадически (как в ЗХП, где всего три раза показана палатальность согласного). Самой важной особенностью рукописей конца XI — начала XII в. является широкое распространение графических средств выражения мягкости согласных. В АЕ1092 появляется и новое для русских рукописей обозначение (в переписанном из болгарского оригинала ГБХ1 оно использовано только раз) — посредством черточки (крюка) справа от буквы (ю); в МДХ1 палатальные обозначены точками, а палатализованные — йотацией гласного. Несколько раз крюки, перенесенные из оригиналов, использованы в ОЕЮ56, И73 (в последнем он использован 53 раза). Зато в рукописях XII в. этот способ становится основным в передаче палатальных, он последовательно использован в МЕ1117, Выг.XII, УСХН, а также в рукописях конца XI — начала XII в., таких, как ЧПХ1, СПХ1. В начале XII в. много южнорусских рукописей со смешением крюка и йотации (ПАХ1, ГЕ1144, ХАХП). Палатальные обозначаются с помощью крюка, причем не только (л”,н”), ной (р”) (цра,вечергаъАЕ92.), (ж”д’) (въжделахь, дъждь, неподвижиное, пригвождены в Выг. XII; жаждешь, ижденоу в ME 111 7); согласные вторичного смягчения обозначаются либо крюком, либо йотацией (икокгъ, испълкени, пленити в Выг.XII).
Обычно не обозначалось как мягкое <р”). В ОЕЮ56 форма мор а (род. п. ед. ч.) обычнее, чем ожидаемая море (в § 49 показано, что в этом отражается смещение (ja>после твердого согласного), здесь нет также йотации перед <р”): только боура, боуроу, горе, гороушьноу, море, цароу и др. Много примеров своеобразного отвердения (р”> в И73, АЕ1092 и др., что, может быть, связано с влиянием оригиналов, потому что восточноболгарские рукописи XI в. (CPXI и СЕХИ) отражают то же явление.
Обозначение мягкости смягченных согласных проникает в русские рукописи с конца XI в. (если не считать нескольких случаев в И73, может быть, и подвергшихся сильному воздействию южнославянской орфографии таких рукописей, как ПАХ1, ГБХ1, где написаний типа тебе довольно много). Из надежных источников рассмотрим: 1) ПМХ1 и ГЕ1144; 2) АЕ1092, МЕ1117 и СП 56;
3) ЕКХП.
В ПМХ1 (рукопись первой половины века) отражена интересная закономерность — га вместо а и е вместо е пишутся здесь главным образом после (л, н, р): кънизь, изридьно, обрищоу, по ридоу, сътрисъ; также в суффиксах причастий (65 раз) типа болишру, зьриштимъ, молщг в конце слова также в причастных формах (зьри, моли, храни); в формах именительного падежа единственного числа среднего рода типа гагяга и т. д., тогда как после прочих согласных сохраняется а (носа, свАША и др., при исключениях: с/ишщап, ш, тга); възлетп>, въ пеленаахъ, елень, на колесе, посреди, Феодуле (зв.п.) и др. пишутся так же, как и исконные палатальные типа воны, дргъвле. Учитывая все написания с ле, ли на месте ле, ла, в ПМХ1 отмечаем 175 случаев обозначения полумягких (л, н, р, з, с) как палатальных.
Сопоставление написаний типа хоть— зьрп показывает, что рукопись отражает функциональное совпадение полумягких и палатальных, но только у тех согласных, которые еще в праславяиском языке имели одинаковые палатальные и палатализованные согласные, т. е. с точки зрения системы различались только признаком ряда (палатальные — это среднеязычные согласные).
В ГЕ1144 палатальные (л, н) обозначаются всеми тремя способами (йотацией, крюком и каморой), (р) — только четырежды перед <у) каморой (мор*/о), так же <з, с). Полумягкие <л, н) передаются йотацией (но не надстрочным знаком), а (р, з, с) — нет.
В рукописях второй группы все согласные обозначаются как мягкие перед i€, м (идie, крът, плътоша, рте, /тебе, см и др.), но только йотацией гласного и, видимо, безразлично к тому, в какой области рукопись написана. В М97 159 примеров такого типа; в АЕ1092 перед (е) совпадения (л-, н )и <л”, н”) довольно редки, поэтому Н. Н. Дурново предполагал, что в говоре первого писца (л*) и (л”), (н.) и (н”) совпадали перед (и), но еще различались перед (е). Синтагматическое варьирование палатальных и палатализованных можно установить и по другим рукописям до середины XII в.
ЕКХП типична как рукопись XII—XIII вв., в которой различение лп и ла уже не имеет никакого значения и является чисто графическим приемом с чередованием м/а: безразлично к происхождению и функции оба написания употребляются почти поровну. К концу XII в. никаких фонетических оснований такое графическое разграничение уже не имело.
§ 51. Если не принимать во внимание редких отклонений, обязанных влиянию старославянских оригиналов, в основном изменение графических обозначений палатальности в древнерусских рукописях идет в следующей последовательности: до середины XI в. — йотация, с середины XI в. до начала XII в. одновременно с йотацией развивается употребление каморы, с конца XI в. и до конца XII в. обычным средством выражения палатальности становится крюк. При этом на первом этапе в качестве мягких могут передаваться смягченные [л, н, р, з, с]; на втором этапе положение существенно не меняется (встречаются рукописи, отражающие его, например ГЕ1144), но с конца XI в. количество смягченных, передаваемых как мягкие, увеличивается (в АЕ1092 — 54 раза), а к середине XII в. это изменение фактически охватывает все типы согласных.
Выбор знака для обозначения палатальности вряд ли случаен. До середины XI в. устойчивая ориентация на йотацию связана с распределением гласных в начале слова (см. § 17). Графические сочетания .типа ю, гя, м обозначали не сочетание (j) с гласным, а передний нелабиализованный гласный, (j) нефонематичен, и, следовательно, в написаниях типа дргъвлс буква ie обозначает не только мягкость (л), но и отсутствие лабиализации у (е). Исконно мягкие шипящие и (ц”> в этой позиции не обозначались знаком ю. Там, где чередование с лабиализованным и не могло возникнуть (например, перед /ъ), там обычно нет и йотации. Палатальность <л, н) существует сама по себе, независимо от следующего гласного, и не нуждается в обозначениях. Связанное с фонетическими изменениями появление каморы, а затем крюка явилось переворотом в графике. Теперь знак смягчения стал возможен перед любым нелабиализованным гласным, т. е. также и перед <ё, и, ь). Даже графически этот знак оторвался от гласного элемента слога и теперь обозначал не определенное качество гласного, а какую-то особенность всего слога в целом, напоминая функцию титла; ср. нынгъ [нын*Ъ] как гь бъ. Именно в это время происходит отмеченное Л. Л. Васильевым неорганическое смягчение [н*>н”] после (г, к) в словах типа гнгьвъ, огнь, огню (ГБХ1), не участвуя в слоге с (ъ) (гънеши, окъно), следовательно, — до утраты редуцированных. Но изменения в положении после (г, к) имеют колебания в различных славянских языках (ср.: чешек, hnus, сербск. гн>ус с <н’), русск. гнус с (н)), следовательно, смягчение происходит все- таки незадолго перед утратой редуцированных. Это доказывает, что камора действительно связана с обозначением мягкости целого слога, а не одного <н”>.
Введение крюка, в свою очередь, указывает на то, что обозначение мягкости согласного снова изменяется: следует передать именно мягкость или твердость согласного, независимые от качества следующего гласного. Варианты самих гласных букв становятся ненужными и постепенно меняют свое назначение (а — «).
§ 52. Таким образом, в соотношениях
начинается преобразование «разных степеней мягкости». В соотношении I возникло противоречие между фонетическим сходством (мягкость и полумягкость после изменений (j) мало чем отличались друг от друга) и фонематическим различием (противопоставление палатального <л”) непалатальному (л—л*)), полумягких [л, н, р, з, с] — мягким [л, н, р, з, с). Фонематические различия нейтрализовались в некоторых морфемах, т. е. не выполняли различительную функцию; ср., например, странное противопоставление палатального непалатальному в одной и той же основе: жителе, рыбарп (ед. ч.), жителе, рыбаре (мн. ч.), т. е. [л”, р”] — [л*, р]. У некоторых имен такое противоречие было устранено введением суффикса единичности (крьстылнинъ— крь- стьпне с постоянной велярностью основы), но и тут первоначальное соотношение корня сохранилось (не обозначаясь на письме: [крьст-bjaH”] — [крьст^ан]). Только [л”, н”, р”1 — [л*, н*, р*] пересекались также и в формах спряжения; ср.: хвалт— хвалить (т. е. [л”—л ]), жьнт, но жьшьщи—жьн&щи (совр. жну — жнущий), также стент — стенати (т. е. [н”—н*]). Так же ведут себя и [з”, с”] — 1з, с], например, в парадигме местоименного склонения; ср. формы вьсгь (им.-вин. п. мн. ч. ж. р.) и вьсгъмь (тв. п. м. р.) с «разными» по качеству свистящими: в первом случае (с”) (ср. ст.-сл. вьсь), во втором —[с-], так как флексия гьмь является вторичной, не связана с мягкой основой склонения (ожидалось бы вьсимь, ср. симь). Однако «вторая ступень мягкости» и здесь приводила к нефонематическому смягчению <с> перед гъ> в результате чего одна и та же парадигма давала фонетически сходные, но фонематически неравноценные типы смягчения согласного в корне. Кроме того, целая серия морфологических выравниваний привела к тому, что одно и то же окончание стали получать фонематически разные основы; ср. формы местного падежа единственного числа кони [кон”и], дьни [д'ыги], конгъ [конб] (от конь, дьнь, конъ) само окончание совпадало и у твердых, и у мягких основ, но в твердой основе сохранялось [н*], а в мягкой — ф у н кционально равное ему <н”). Такое сходство, в функции способствовало совмещению мягких и полумягких согласных в одну фонемную единицу, произошло преобразование
И] И] /СдуЗ и /[КУ]
/[л”у] / В Дл*у], но Цде] Цкы]
[ле] 1[л’е]
еще сохранялись некоторое время как непалатальные. Вторичное смягчение полумягких началось в тех согласных, которые имели сходные.(одинаковые по образованию) палатальные и палатализованные ([н”, н']) варианты, связанные общностью функции. Произошло перераспределение оттенков двух фонем, определяемое морфологическими пределами их варьирования.
В связи с совпадением [н”,н-] возникает новый, общий для них дифференциальный признак. В изменении
[ле], совпадая с [л”е], утрачивал бы и свои функциональные связи с [ла] (на самом деле их не было: [л е—ла) противопоставляются только в корнях; ср.: лебедь [л еб ед ь] —[лабрд ь]), а [л”е], совпадая с [л е], в свою очередь, утрачивал свои фонетические связи со среднеязычными. В результате совпадения в одну фонему каждый из элементов (и [л”[, и [л• 1) поступился чем-то, чтобы устранить функциональное противоречие между сходством звучания и различием в значении. В конечном счете их общим признаком стала палатализованность (бывшая прежде признаком [л-е[)—дополнительная йотовая артикуляция основного согласного. Этим древнерусское вторичное смягчение отличается, например, от древнепольского или древнечешского, в которых выбор был сделан в пользу среднеязычной артикуляции (палатального (л”)). Особенность древнерусского варианта заключалась в том, что палатализованность в принципе возможна для любого согласного, а палатальность — нет, и> потому впоследствии в русском языке образовался коррелятивный ряд согласных по твердости — мягкости (см. § 78).
§ 53. Объективным критерием выделения корреляции. по твердости — мягкости из прежней палатальной зоны образования становится поведение заднеязычных и губных согласных, которым практически очень трудно получить смягчение (даже в современном русском литературном произношении они производят «впечатление мягких» только благодаря вокалическим переходам с полугласными типа пить [щит’], [щит’]). Поэтому в тех русских говорах, в которых губные и заднеязычные не вступают еще в корреляцию по твердости — мягкости, по-прежнему сохраняется исходный палатальный ряд, поскольку только заднеязычные и губные не могут образовать среднеязычного ряда. В свое время такие изменения коснулись белорусского языка: кроме палатальных он включил в противопоставление по твердости — мягкости только зубные, которые и сами стали палатальными (ср. произношение слов типа дети<дгъти как [д’з’ец’и]). В древнерусском языке, таким образом, произошло не вторичное смягчение полумягких, а скорее, фонематическое отвердение палатальных, потому что полумягкий (палатализованный) «тверже» палатального.
Совпадение [л”1 и [л-] и т. д. в древнерусских рукописях отражается в смешении букв, указывающих именно на отвердение палатальных. Так, в И73 формы типа до недгьла, землоу, на ноу, от чрева матера, оухыштравъ, прпмышлаи, твора, Авлать встречаются в следующем распределении:
Пересечение форм типа твора — творити — твороу (т. е. [р а—р-и—р”у!) показывает, что в рукописи отражен процесс совпадения палатальных и непалатальных согласных одного качества. Тот факт, что «смешение» отражается только перед (а, у), вовсе не определяет условий изменения, потому что только перед этими гласными писец мог отразить синтагматическое изменение языка. Рукопись И73 в орфографии зависит от восточноболгарского оригинала, в котором подобное смешение букв встречается. Однако и другие древнерусские рукописи того же времени (но не раньше, этого нет в ПМХ1) отражают тот же процесс.
Особенно показательны данные об отвердении (р”). Кроме ОЕЮ56 (см. выше) то же находим в АЕ1092 (оупокрыти, приобретать, рокоша, рызы, сътвороу), в Выг.ХП (градоуща) и т. д. — р на месте (р”) встречается уже и перед (и, е), хотя в этой позиции мягкость (р) сохранялась дольше, чем перед другими гласными. Впоследствии число рукописей с подобными написаниями увеличивается.
Наоборот, новгородские рукописи второй половины XI в. и XII в. указывают на совпадение (л, л”), (н, н”) в палатальном варианте (лючами, лючь в М95), такие примеры встречаются вплоть до XIV в.: аньны (‘Анны’), въ противнюю весь, маньноу, оусню в Ев.С.
Все эти факты отражают разное направление диалектного выравнивания в двух типах сонорных согласных: из «трех л и «» (т. е. [л—л•—л”) и [н—н-—н”]) и «двух р» ([р—р )) у восточных славян отмечено два возможных типа изменения—отвердение только (р) и развитие противопоставления (л”—л), (н”—н) (где [л”, н”] сохранили палатальность) — или распространение нового фонемного признака и тем самым сохранение всех трех сонантов в корреляции по твердости — мягкости (т. е. [р—р'] = [л—л’] = [н—н’]); последнее произошло в большинстве древнерусских говоров и стало типичной особенностью собственно русских говоров. Отвердение же (р) в южной зоне распространения древнерусского языка произошло настолько рано, что впоследствии, когда начались изменения палатальных <л, н), рукописи уже не отразили никаких колебаний У Ф. Р”): ср. в ПА1307, где много примеров отвердения (л’, н’), связанных, несомненно, с отвердением губных сонантов (в, м), но не <р’): были, выно (‘вино’), денъ, донъдеже, мотылъ,- прпелалы и др.
Таким образом, вторичное смягчение есть не фонетическое увеличение степени мягкости полумягких (смягченных) согласных, а фонологизация уже существующей в слоге фонетической мягкости. Это происходило вследствие указанных морфологических причин не у всех согласных одновременно; на различных территориях Древней Руси возникли собственные типы фонемных противопоставлений.
§ 54. Положение осложняется в связи с одновременными изменениями (а^^). Если прежде только (л, н, р, з, с) могли морфологически пересекаться своими палатальными и велярными типами, теперь фактически любой согласный мог оказаться в таком положении; например, в формах имперфекта вид/ьахъ [*ёа], знаахъ [аа], хожаахъ Гаа].
Согласные корня во всех случаях фонематически равны, ибо и перед (а), и перед (ё) употреблены твердые согласные (за исключением исконно мягких в последнем примере, которые и не могли быть велярными). После изменения (?>а) происходили описанные изменения (а>ё) в зависимости от предшествующего согласного, т. е. в наших сочетаниях начались перемещения вариантов: [т*ёа>т аа], потому что после смягченного согласного в изолированной позиции теперь может употребляться не (ё) а (а^§) (на письме не гь, а а). В новых сочетаниях, т. е. в наших примерах соответственно [т-аа—таа—т*аа—ж’аа], стяжение гласных было связано с условием: сохранить мягкость сочетания (слога), как у [ж’аа^ж’а], или устранить ее, как в случае с [таа^ та]. Совпадение в твердом слоге еще невозможно, так как это привело бы к совпадению гласных фонем (а) и (а). Но поскольку позиционная мягкость (л, н, з, с) фонологизовалась в результате вторичного смягчения полумягких, имеющих палатальные соответствия, постольку и в данных сочетаниях выбор был сделан в пользу мягкости, произошло вторичное смягчение остальных согласных, имевших палатализованные варианты в положении перед передним гласным (писахъ, несьхъ, т. е. [са, с’а]), кроме (г, к, х), которые таких вариантов не имели, и (в, м), которые не приняли признака мягкости (см. § 78). В результате морфологического выравнивания, допускаемого новыми фонемными отношениями, возникали новые позиции различения твердости — мягкости согласных; ср. формы кратких причастий мужского рода именительного падежа единственного числа: неса — нось(т. е. [са—с’а]), веда — водь (т. е. [да—д’а]) и т. д., но только возма, зова, мога> река и т. п. Увеличение числа сильных позиций для всех зубных шло параллельно с уменьшением числа сильных позиций для губных и заднеязычных, что ослабляло различительные возможности последних. Любопытно, что формы причастия типа дада, паса появляются только с М95
(до этого встречаем ст.-сл. дады, пасы, сы), а приима, река и др. появляются, гораздо раньше, фактически в связи с утратой носовых гласных. Следовательно, именно процесс вторичного смягчения согласных допустил в конце XI в. возникновение форм типа паса, но еще не привел к другой возможности — к совпадению в общем типе неся — нося (что отмечается только после падения редуцированных).
Фонологическая система не допускает одновременного изменения и согласного, и гласного в пределах слога; вторичное смягчение знаменует собой фонологи- зацию мягкости согласных, которая вынужденно совпадает с противопоставлением гласных по ряду. Таким образом, в оппозиции [са—с’а] = [су—с’у] = [та—т’а] = [ту—т’у] и т. д. качества гласного и согласного сопряжены в одном слоге, мягкость согласного перед передним гласным невозможна без гласного переднего ряда, и наоборот (следовательно, каждый гласный, стоящий после мягкого согласного, — передний). Возникает единая по ряду признаков функциональная единица — силл абема (от гр. syllabe — слог). Некоторые ученые допускают даже, что новый признак противопоставления, общий для гласного и согласного в пределах слога, был не линейным, а просодическим, т. е. признаком, сходным с долготой или интонацией. Расхождения в толковании явления несущественны, но важно, что в эпоху функционального единства слога по целому ряду признаков, т. е. наличия силлабем, от середины XI до середины XII в. в просодической системе древнерусского языка фонологически различных интонаций не могло быть, поскольку фонетически признаки палатации и интонации слога очень близки и потому в данной системе не могут использоваться одновременно. Южнославянские языки, сохранившие интонационные различия слога, не знали вторичного смягчения согласных и впоследствии не развили оппозиции согласных по твердости — мягкости.
§ 55. Вторичное смягчение наиболее последовательно и фонологически устойчиво было в тех диалектах древнерусского языка, в которых одновременно с тем 1) а>а) и <9>У>У>» 2) <е>о) в определенных условиях и 3) согласные перед (ё) по степени мягкости не различались от согласных перед (е).
Важной и устойчивой особенностью северных говоров до сих пор является позиционное изменение (а>е) между мягкими согласными: пятый [п’атый] — пять [п’ёт’1. Как остаточное явление оно встречается и в среднерусских говорах, уже перешедших к противопоставлению согласных по твердости — мягкости. В архаических говорах переход (а>е> возможен и перед твердыми согласными (на ту пяту [п’сту], оттянуть [отт’ёнут’1, сяду [с’ёду], и без ударения в памятях [ф пам’ет’ах], кровяной [кров’енбй], лягушка [л’егушка]). Притом иногда разграничивается употребление исконного (a>
Это явление отмечается только в южнорусских (украинских) рукописях X11—XIV вв., а также в рукописях, отражающих особенности севернорусских говоров, которые в XIV—XV вв. еще только отходили от древнерусской силлабической системы. А. И. Соболевский приводил примеры из ДЕ1164 и др. (печели, приселется, развращекть и т. п.), а диалектологи подтверждают, что в северо-западных украинских говорах до сих пор отмечается переход (е>а, а>е) (жель, счестье, тежко), но не после (л) (гуляти, для), причем особенно широко представлено изменение (е<е). Это изменение должно было произойти до отвердения (р), т. е. довольно рано, так как в украинских говорах встречается архаическое произношение типа буре [бур’а], порядок [поредок], прясти [прести] (с (е<е)). Оно происходило до отвердения согласных перед (е), т. е. также очень рано; все это связывает изменение со временем формирования корреляции по твердости — мягкости.
Те же выводы касаются другого сопутствующего изменения гласных. Вторичное смягчение не развивалось последовательно в тех говорах, которые имеют изменение (е>о) только после исконно мягких согласных (см. § 88), — это те же севернорусские и украинские говоры, которые отражают изменение (?>е).
О «двух степенях мягкости» согласного перед следующим передним гласным историки и диалектологи говорили неоднократно. О. Брок в архаических тотем- ских говорах особенно сильное палатализующее воздействие (ё)(из /ь) на предшествующий согласный объяснял расподоблением дифтонга [Te>ie], чем он и отличался от (е). Л. Л. Васильев разницу между (ё) и (е) видел в различном влиянии на предшествующий согласный: в первом случае более мягкий, чем во втором. В украинских и севернорусских говорах (ё, е) действительно развивались иначе, чем в большинстве других древнерусских говоров, а это косвенно может подтверждать (см. табл, в § 49) выделение двух типов гласных переднего ряда, т. е. Гё, ’и], но [ е, -а).
Таким образом, вторичное смягчение впоследствии определило целый ряд вокалических изменений: [а>а, •у>у, е>о, ё>е) или (ё>и) (см. §72,88). Совпадение всех этих условий в одной системе может указывать, происходила ли когда-то в исходной системе данного говора фонологизация мягкости согласных или такого изменения не было (оно не завершилось последовательно), если различные степени мягкости согласных по-прежнему сохраняются в говоре.
§ 56. В результате вторичного смягчения согласных и образования силлабем в системе появились сочетания, не имевшие парных по новому признаку эквивалентов: сочетания заднеязычных и шипящих с <ц) перед некоторыми гласными. Началось взаимное приспособление фонемных признаков гласного и согласного в пределах слога, особенно выразительное в слогах с шипящими.
В древнерусских рукописях довольно последовательно писались после шипящих и <ц) только а и ю (на месте я, ю). Однако между рукописями разного времени имеются различия. ПМХ1, МДХ1, ЧПХ1, ОЕЮ56, И73 и другие ранние рукописи последовательно передают написания типа ила, шоу, шь, ши исключения появляются уже в И76. Но особенно изменяется орфография в АЕ1092, М95, ЕПХ1, становясь впоследствии особой приметой древнерусских рукописей до XIII в.: наряду с написанием типа ша возможны только написания типа шю. Это не случайное изменение орфографической нормы, потому что хронологически оно совпадает с вторичным смягчением согласных и отражается во всех возможных сочетаниях с гласными переднего ряда. Так, а на месте (ё, а) после шипящих может заменяться на е: жены за моуже в И73; щедить в ПАХ I; оукрашеемъ, шетание, шетания (также шатания) в MXI; въждедая, соуграженинъ в М95; желгъите (также желгъниемъ), запрещен), подъ лежениемъ в БГХИ. Такое изменение сохранялось и в более поздних рукописях: свершети, чюжего в ПА1307; слышелъ в ПСХ1У и т. д. (в западно- русских и в новгородско-псковских рукописях, поскольку в соответствующих говорах этот этап изменения задерживался).
Появляются написания с ъ> о после шипящих. При этом написания с жъу шъ на месте <жь, шь) мало показательны, ибо возможны и в ранних рукописях, переписанных с восточноболгарских оригиналов (ГБХ1, ОЕЮ56); замена же е на о подтверждает изменения гласного в слоге по качеству. Все это заставляет предполагать общую причину изменения, отраженного в орфографии. Оказывается, во всех возможных колебаниях, представляемых нам древними рукописями, именно в типах
шатание > шетание [ш*а > ш’е] ж*.жа > жажа [ш*а > ш’а) же > жо [ш"е > ш’о] шьдъ > шъдъ [ш"ь > ш’ъ] прошоу > прошю [ш"у > ш'у]
в рукописях до середины XI в. смешение шло не по признаку ряда, а по подъему; ср. наиболее ранние примеры в ОЕЮ56: алчА (на месте формы 1-го л. ед. ч. алч1ъ), даа (на месте дягя) и т. д.
Различие между ст.-сл. кожю и др.-русск. кожоу (до второй половины XI в.) того же типа, что и различие между ст.-сл. юноша и др.-русск. оуноша. В обоих случаях маркированный по признаку лабиализованности гласный не нуждается в специальном обозначении различия, возможного только у гласного. Палатальность шипящих — такой же постоянный признак этих согласных и потому также не требует особого обозначения на письме.
После завершения вторичного смягчения соотношение фонемных признаков в силлабеме видоизменилось. Нужно было обозначать и мягкость согласных, и противопоставление гласных по лабиализованности. Единого знака для выражения этих прямо противоположных характеристик слога древнерусским писцам найти не удалось, может быть, потому, что они не прибегали к использованию надстрочных знаков (это позволяет думать, что никакими просодическими признаками новый тип смягчения уже не обладал). Во всей цепочке графических переходов, отмеченных в древнерусских рукописях, в жертву приносится обозначение гласных по ряду: передний — непередний. Самые интересные и частые обозначения с чередованием (о*<е, ъ<ь) также не связаны с огублением шипящих. Это попытка передать смещение по ряду, но очень неудачная (и потому не привившаяся) попытка, ибо всякое смещение по ряду у (е) обязательно пересекается с (о), а (о) — гласный лабиализованный.
Самое важное, на что указывают все такие колебания в рукописях, заключается в том, что уже в древнерусском языке до падения редуцированных основным признаком стала лабиализованность у гласных и палатальность (связанная с признаком ряда) у согласных. Еще в силлабеме согласный и гласный в пределах слога как бы перераспределились. Прежде всего, это происходило в положении после шипящего, потому что в этой позиции [а] < (а) и [а] < (§) никак друг другу не противопоставлялись; например, в жьжа (‘жажда’) оба слога после вторичного смягчения согласных оказывались фонетически схожими ([ж’аж’а)) и приводили к нейтрализации противопоставления (а—а) в этой позиции.
Особенно выделяется по рукописям передача (щ, ц); <ц) постоянно обозначается как мягкое, ср. в EKXII написания типа шау жа, ча, но чаще пишется цл, чем ца и в галицко-волынских ПА 1307, и в новгородских и двинских грамотах XIV—XV вв. ца (ча) является обычным написанием при ша, жа во всех русских рукописях XII в., которые использовали написания чъ, жъ, шъ, щъ, последовательно пишется только ць. Дело в том, что (ц) не могло употребляться во всех тех положениях, что и шипящие согласные. И по происхождению (ц) отличалось от (ч); например, в положении перед (ё) могло быть только (и) (<ч> перед (ё) привело к изменению (ё > а)); всякий же согласный перед <ё) был особенно мягким. Наоборот, во многих рукописях XII в. пишется только щъ (даже там, где обычны написания с чь, шь, жь), и это опять-таки связано с положением [ш”т’ш”1 в системе.
