Развитие межслогового сингармонизма

§ 57. Смещение некоторых фонемных признаков в сторону согласного элемента слога, вызванное вторичным смягчением согласных, привело к частичному уподоблению гласных, находившихся в соседних слогах. Особенно это касается (ъ, ь), которые не были противопоставлены друг другу фонематически и потому легко могли вступать в чередование.

Примеров смешения (ъ, ь ) в древнерусских рукописях очень много, некоторые из них не подтверждаются современными говорами восточнославянских языков, потому что соответствующие редуцированные впоследствии исчезли бесследно. Ср. написания типа бьчела в ОЕЮ56, М95, ГБХ1, ГЕ1144, ЖН1219, но закономерное бъчела в И73, ПАХ1, АЕ1092 и бъчелинъ в И73; въдова и производные в ОЕЮ56, И73, АЕ1092 всегда с (ъ), хотя в старославянском здесь был <ь) (ср. вьдова в ГБХ1 при др.-инд. vidhava, лат. vidua); въселеная во всех рукописях XI в. представлено в написании вьселеная (ОЕЮ56, И73, ПАХ1 и др.); также вьчера в ОЕЮ56, И73, но странное въчера в ME 1117, ЕКХП; доньдеже в ОЕЮ56, АЕ1092, но донъдеже в М95, ЕКХП, Епиф.ХШ и др.; довългъти в И73 и новое написание довьлпти в Еп.ХШ; зъдание в ОЕЮ56, М96, ГБХ1, ПАХ1, МЕ1117; Ъозъданъ в М95 и закономерное зьдание в И73, ГБХ1 (т. е. в рукописях, переписанных с восточноболгарских оригиналов). Только косвенным образом мы можем удостовериться в том, что в приведенных корневых морфемах когда-то действительно имело место чередование (ъ/ь), например, на основе того, что в современном литературном языке сохранилось слово зодчий (с (о<ъ) на месте зьдъчии), а в древнерусских рукописях встречается написание типа ведовица, показывающее, что еще долго эта морфема сохраняла исконный (ь > е).

Другие чередования (ъ/ь) проверяются современным произношением. Ср. изменение (ъ>ь): бъдръ закономерно во всех рукописях, но в ГБХ1 перед мягким слогом бьждрек, бьждрь; в У1047 дъбрь, но в УСХП находим уже сходную с современной форму дьбрь (> дебрь ср. бел. добрь, в некоторых списках русской летописи Добряньскъ, а не Дебряньскъ)-, мъдлость в ГБХ1 и др., но мьдьлить в И76, мьдьльна в ОЕЮ56 — здесь уже совпадение с совр. русск. медлить, медленный-, др.-русск.' ръдгьти, ръдрый уже в И73 дают написание рьдръ, впоследствии русск. редрый (‘рыжий, красный’), ср. и русск. редька <рьдька (при исконном ръдъш, ръдъкъве); исконная форма съсьцю в ПАХ1 во всех древнерусских рукописях пишется как сьсьца (ОЕЮ56, М96, СПХ1 и др.). Возможно и изменение (ь >• ъ); например, исконное възьръ дало современную форму взор, следовательно, имело промежуточную форму възъръ; последовательное древнерусское написание бездьнье (‘бездна’) соотносится с совр. русск. донце (т. е. дъньце < дьньце), дъска на месте исконного дьска (ср. лат. discus с<1)), но в Лавр. 1377 (под 1209 г.) еще дьска, на дьскахъ как архаизм, не сохраненный впоследствии языком. В заимствованиях из финских языков в ПВЛ, ПП1406 и др. обычно произношение корста, короста (‘гроб’; финск. kirstu — ‘ящик’), но севернорусские говоры сохраняют это слово в форме кёрста (‘могила’), некоторые рукописи XIII в. также дают написания керста, керстица-, ср. пьстри в И76, ГБХ1 и др. (русск. пестрый), но пъстро в Ип.1425, пострецы в Гр. 1534. Чередованием форм скърбь — скьрбь в древних рукописях различались соответственно новгородские и украинские тексты, отсюда русск. скорбь, др.-укр. скербь, такое же колебание между северным тръсти в У1047. тръстию в М97 и южным трьстикк в ОЕЮ56 и др., между трохот (<тръхътъ — ‘кроха’) в северных списках XIII в. и трьхътъ в ГЕ1144; исконное стьгна (‘площадь, улица’) отмечено во всех древнерусских источниках, но в У1047 наблюдается чередование стьгнахъ — стъгны (последнее попало и в церковнославянский язык: на стогнах града). Написание тънъкъ < тьнгкъ проникло во все русские ру- юо копией (только в ПАХ1 тьнъкъ, тънъкъ) в древнерусском языке до XVII в. существовало чередование форм тенко — тонко, но в современном языке сохранилось тонко. После падения редуцированных выбор литературного варианта определялся уже нефонетическими причинами.

Из приведенных примеров видно, что смешение (ъ, ь) зависит от качества «сильного» соседнего слога: перед мягким (ь) сохраняется или <ъ>ь), перед твердым, наоборот, <ъ> сохраняется, а (ь>ъ). В рукописях конца XI — начала XII в. много примеров, фонетический характер которых мы никак не можем установить, поскольку соответствующее синтагматическое изменение было затемнено утратой редуцированных. Это написания типа дьвгь — дъва,зьри — възъръ, мьнгъ — мъною. Принципиально они совпадают с теми, которые доступны проверке, и потому можно считать, что в древнерусском языке после вторичного смягчения согласных происходило смешение (ъ, ь) в зависимости от окружающих слогов.

§ 58. В изолированной позиции редуцированные оказывались и в конце слова. Здесь смешение букв, обозначавших редуцированные, также отмечено очень рано, особенно после губных согласных.

В творительном падеже единственного числа имен мужского и среднего рода окончание -ъмь1-омь рано стало заменяться окончанием -ъмъ/-омъ и при этом смешивалось с окончанием формы дательного падежа множественного числа -омъ (в ОЕЮ56 — около 44 раз, вместе с новым окончанием -мъ в местном падеже местоимений). Покажем распределение (ъ, ь) в ГБХ1 (первая половина рукописи; выделены этимологически правильные написания):

В основной части рукописи М96, а также во многих рукописях XI в. смешиваются окончания творительного падежа единственного числа и дательного падежа множественного числа: после твердой основы (с [ъ1о)-мь и -мъ совпадают в -мъ, после мягкой (с [ь/е]) — в -мь ср. в ПМХ1, И73, ОЕ1056, новгородских минеях XI в. (здесь важны и сочетания с прилагательным: гласомъ великомъ, но каменшмь тржбьныимь), в новгородских грамотах до XIV в., даже берестяных (надежные примеры — с конца XII в.: с нимо, съ хтмъ и др.). Некоторые рукописи не отражают такого смешения (Выг.ХП), другие, особенно в XII в., сохраняют смешение, не имеющее уже фонетических оснований (ЕКХП, Муз.XII, УКХ1П и более поздние рукописи типа Е1283, ПЕ1354, ГЕ1357, Лавр. 1377). В XII в. отмечены рукописи с односторонней заменой -мь на -мъ; ср. MXII, в которой форма вгъньцьмь (дат. п. мн. ч.) похожа на описку, но зато 16 раз ъ пишется на месте (ь) в форме творительного падежа единственного числа.

В форме местного падежа единственного числа местоимений и прилагательных находим написания с -мъ на месте -мь: въ томъ в Вер.гр.начала XII в. Формы типа семь рустгъмь сохранялись еще довольно долго, но тот факт, что впоследствии в русском языке форма о сём отразила изменение <е > о), показывает, что отвердение конечного Гм] завершилось до XIII в.

В форме 1-го лица единственного числа настоящего времени атематических глаголов -мь перешло в -мъ в то же время; ср.: дамъ, имамъ, имаамъ, но впмь, ксмь, пмь в ОЕЮ56; то же в ПМХ1 и в других рукописях XI в. Но в XII в. никаких следов указанного фонетического распределения (ъ, ь) не остается: либо по традиции различаются формы единственного и множественного числа (имамь и имамъ), как в ЕКХН, либо эти формы смешиваются, отражая окончательное отвердение [м], т. е. давая написания вгьмъ, ымъ и др. (Муз.ХН, МЕ1117, УКХШ). Как обычно, позже отражают эту фонетическую вариацию северо-восточные рукописи: в ГЕ1357 имамъ для единственного и множественного числа, но 1есмь в единственном числе и есмъ во множественном числе.

В отдельных наречных формах отвердение конечного согласного отражается с середины XI в. Так, в ОЕЮ56 отин&дъ (и исконное отин&дь), правъ, свободъ, но оудобь, ибо здесь сохраняется еще связь с формой оудобгт. Впоследствии южнорусские рукописи предпочитают исконное мягкое окончание (близь в МЕ1Ш)>

а северные в церковных текстах дают колебания (близъ и близь в EK.XII), но в оригинальных текстах отражается результат отвердения {близъ, назадъ в СН1Л, одеренъ в грамотах и др.). В дальнейшем последовательно отвердели только губные: прав < правъ (<; правь), стргьми- глави > стр/ьмиглавь (совр. стремглав) и т. д.

Произошло отвердение изолированных слогов в предлогах-приставках, например в объ < *оЫ, отъ < *oti Колебания вариантов прослеживаются до середины XII в., затем этот процесс стал совмещаться с утратой редуцированных и позиционными ассимиляциями согласных. В ряде сочетаний эти приставки вообще могли употребляться без гласного. Тем не менее регулярную фонетическую замену (ь > ъ) находим опять-таки только в рукописях XI — начала XII в.: объходить (и обь- ходоу) в И73; объдьржа в И76; объдьрьжаше в ЮЕ1120; объдьржить, объхожение в ЕКХП.

Негубные согласные подвергались отвердению только в северных говорах, и притом несколько позже. Например, в окончании 3-го лица глаголов настоящего времени переход -тъ из -ть отражается с XIII в.: оубьютъ, придетъ в Гр. 1257 (копия с грамоты 1189 г.), гоститъ в Гр. 1266, есть примеры в НК1282 (в тексте «Русской правды»), но нет в СН1Л; в тексте ПВЛ эта замена не встречается в списке Лавр. 1377 (но часто в Суздальской летописи по этому же списку), в берестяных грамотах она появляется с конца XIII в. Северо-восточные тексты отражают -тъ с конца XIV в. в грамотах и (частично) в рукописях (колебания в ПЕ1354, ГЕ1357), западнорусские— с XVI в. Русские рукописи XI—XII вв. в этом отношении не показательны, так как написания с -тъ в них могут быть перенесены из южнославянских оригиналов: в ГБXI (первая половина рукописи) -тъ всего 102 раза, в остальных случаях —ть.

Впоследствии на севере же процесс отвердения изолированных морфологически согласных распространился и на слоги с гласным полного образования, подвергшимся редукции (см. § 73); например, частица ся в севернорусском произношении дала формы собирала)с], собирала[сз], собирала)сэ]. Следовательно, перераспределение слоговых признаков между гласным и согласным происходило независимо от того, редуцированный или нередуцированный был в этом слоге представлен. Большая распространенность отвердевших губных объясня- юз ется тем, что впоследствии эта синтагматическая твердость наложилась на их фонематические качества: губные не образовывали корреляции по твердости — мягкости (см. § 79).

$ 59. Межслоговой сингармонизм распространился на все гласные изолированных слогов, хотя впоследствии не все такие слоги сохранили результат синтагматического уподобления. Изменение (о > а) до сих пор отражается в украинском языке (богато, гаразд, горячий, калач, калява, качан) и в русских говорах, даже окающих; некоторые слова закрепились с <а) и на письме: баран, заря, калач, карман, касатка, качан, лапта, лапша, стакан и др. Такую же ассимиляцию изолированных гласных находим в новгородских рукописях с конца XI в.; ср. в М95: дрлвАНым, неополгьвъши огньмь, ока- васте, пов/ълквающа, порьвьнававъша, пробеде, прообра- заеа, радити, разеренше, широта и др. Сюда же относятся случаи с изменением о > е, гь) и: ребенокъ < ро- бенъкъ, теперь < топьрьво вития < вгьтия, дивица < дгъвица, мизинец <; мпзиньць, свидетель < свгьдптель, свир/ьпъ < свгърппъ, сидит < спдить, снигирь < снгь- гирь и т. д.

Изменение происходило в таком корне, который находился по отношению к гласному в абсолютно слабой позиции (не проверяется сильной позицией в вариациях корня), а впоследствии утратил семантические связи с производящим; ср. этимологическое соотношение слов богат — бог, калач — коло, ребенок — роба и т. д. (ср. также: бпжиши, смпшиши и бпгъ, см/ъхъ, но сидиши < сгъдиши, сидитъ при отсутствии форм типа спдъ). В конечных слогах происходило аналогичное изменение: ср. форму именительного-винительного падежей двойственного числа колгънгъ — колгьни и другие сходные формы. Некоторые написания в древнерусских рукописях похожи на описки, но описки весьма характерные; ср.: вешл1щесА, гроховьнаго, дрАвьныя, искоушения босовьска, прпдъвпстьнаца, пробеде (аорист), разерение, свото- зарьныи в М95 (обычно в этой рукописи нет описок).

Все приведенные выше формы объединяет то, что качество гласного в смежных слогах определяется сильным, подударным гласным (обычно под ново- акутом, но не обязательно), а в самом морфологически изолированном слоге происходит нейтрализация по тому признаку, которым два соседних гласных прежде отличались друг от друга, т. е. в приведенных примерах (ё—и>и >, (е—о>е>, (а—о>а), (а—е>а>. Проблема русского полногласия также связана с этапом межслогового сингармонизма гласных.

Пределы варьирования определялись диалектной системой. Только новгородские рукописи до XIV в. дают замену 1о] на [а], потому что только в северных говорах эти гласные противопоставлены одним признаком подъема, тогда как лабиализованность не была для них релевантной (см. § 100). В других говорах такое изменение отражается позднее; точно так же замену гъ на е мы находим в древнерусских рукописях, а и на месте гъ пишется гораздо позже, в связи с изменением степени подъема фонемы (ё) (см. § 94). Как и во всяком другом синтагматическом изменении, подобный сингармонизм не мог затронуть более чем один признак, отличающий данную фонему от фонемы в сильном слоге; отсюда непоследовательность изменения, а в дальнейшем и зависимость его от нефонетических условий.

Особенно выразительно межслоговой сингармонизм прослеживается в тех словах, которые в конце XI — начале XII в. были для восточных славян новыми, только что заимствованными, не имевшими еще произносительной традиции. Например, в греческих заимствованиях изменявшийся по качеству гласный, как правило, всегда был морфологически изолированным, происходило уподобление слогов друг другу в зависимости от ударения или два безударных слога подравнивались друг к другу, приводя к межслоговому сингармонизму: Патршсгьи> Патраки, Артемонъ > Артамонъ, Досифеи > До- софеи, Капитолина > Капителина, Доментий Дементий, Фотиния > Фетинья, Потапии > Патапий, До- местикъ > Деместикъ, Мелания >? Маланья, Онисо- форъ > Онисифоръ. Древнерусские синодики сохранили множество примеров постепенного приспособления заимствованных слов, отражающих происходивший в это время процесс межслогового сингармонизма. Большинство результатов этого процесса осталось в русском языке до настоящего времени.

§ 60. Межслоговой сингармонизм привел к тому, что гласный в слоге стал восприниматься иногда просто как носитель слоговости, поскольку основные признаки слога постепенно переносились на согласный. В результате Те слоги, которые кроме гласного содержали в своем составе также и плавные (л, р), претерпели изменение, поскольку в новых условиях двух носителей гласности быть не могло (тогда как плавные имели еще все признаки глайдов).

В рукописях конца XI — начала XII в. широко распространены два типа написаний: 1) с пропуском плавного и 2) с пропуском гласного (в скобках — пропущенные буквы):

• 1) непо(ро)чьн.а, оумь(р)тви, оутвь(р)ди, п(р)орицаша, ть(р)птше. в М95; вгь(р)но, възб(р)аните, доблемоуд(р)- ныя, доб(р)/ъ, доб(р)ыимь, ист(р)адавъ, к{р)асоты, мо- уд(р)е Феодоре, невече(р)ню свгътоу, пргъс{л)авьныимь, разв(р)ащению, разд(р)/ыиение, ст(р)адсиоща, сък(р)ъве- нии, х(р)ама в Мин.XI; в(р)ачевати, в(р)пдьна, възв(р)а- титися, доб(р)а, н(р)азомъ, п(р)имоу в ГБХ1;
• 2) въмпстил(ь)но, сълн(ь)чьныихъ в М95; въ м(ь)рт- вость, дв(ь)рь, ист(ъ)ргъ, кр(ъ)ви, милос{ь)рдп>, оум(ь)р- тви, оус(ь)рдьно, с(ъ)лн(ь)чьноую, тв(а)рь, чюдотв(о)рьца в Мин.XI и др.

Позиция плавного во многих случаях является вторичной, т. е. не восходит к исконным сочетаниям типа *(ъгъ( (ср.: вгърьно, чюдотворьца). Схематически указанные пропуски гласных и полугласных можно передать следующим образом (а — фонетически долгий, о — краткий, ъ — редуцированный гласный):

Как правило, во всех упрощениях нетипичного слога (т. е. не сочетания согласного с гласным) остаются первый и последний элементы, тогда как срединный (лишний) устраняется. Это может обозначать, что в типах слогов *tra и *Шг (г) и (а) были в фонематическом отношении одинаково важными для слога, т. е. слоговыми. В различных рукописях (а примеров такого рода довольно много) возможны несовпадения в преобразованиях одного и того же слога; ср.: оу/мь/пгви — оу/мр/тви или ть/тъ- ние — траста/тр/пьць, т. е. преобразование г-слога типа */ы в *tb либо в *tr. Из этого можно было бы сделать вывод о фонетической близости <ъ) и (г). Важно, что такое колебание в слоговости между (г) и <ъ> начинается в соседстве с утрачиваемыми (обычно морфологически изолированными) (ъ, ь); следовательно, подобное колебание не могло быть достаточно ранним. Кроме того, это синтагматическое изменение плавных показывает, что именно оно подготавливает фонологические условия последующей утраты редуцированных и в парадигматическом отношении. Глайды, «промежуточные» между гласными и согласными фонемы, уже в самых первых попытках разложить силлабему на консонантный и вокалический элементы, освободить их признаки друг от друга, максимально отстранить систему вокализма от системы консонантизма принимают на себя вокалические дифференциальные признаки и тем самым вступают в противоречие с основной линией парадигматического изменения: нейтрализуют в себе признаки согласных и гласных.