Основные этапы становления физико-математических наук

«Пранаука» традиционных культур

Условия возникновения. Наука началась, конечно, раньше, чем было найдено понятие, идея науки. То же относится и к соответствующему термину. В период античности наука именовалась то философией, то матемой, то логосом, а термин «софист» означал и философа, и ученого, и маляра, и гончара, и плотника^[1]. Приводимые в науковедческой литературе критерии научности являются атрибутами зрелой науки, но в период зарождения науки они едва ли были таковыми. Определим тот минимум, с достижением которого можно разграничить позитивные донаучные знания от позитивных же знаний, которые уже могут претендовать на научность.

Во-первых, необходима достаточно высокоразвитая способность к абстрактно-понятийному логически-упорядоченному мышлению и достаточно высокий уровень доверия к его результатам. Мы согласны с мнением антропологов о том, что изначально мышление формируется не в иррациональной, как полагал Л. Леви-Брюль (1857-1939), а в сугубо рациональной форме. «Алогическое мышление возникает на более высокой стадии его эволюции и дальше развивается параллельно логическому, может быть даже усиливаясь в религиозных монотеистических системах»^[2]. Тем не менее верно и то, что логическое мышление не дано человеку с рождения, а культивируется в нем, прививается ему. Способность логического мышления проходит три ступени: накопление и осмысление личного практического опыта, выработка навыков обобщения результатов опытна и переход к обобщениям, связанным с выходом в сферу абстрактного мышления. Даже в наши дни, как показали исследования Р. Я.Лурия, человек малограмотный, с ограниченным и однообразным жизненным опытом, пасует перед простейшими логическими операциями, предполагающими выход за пределы личного опыта^[3]. Еще хуже обстоит дело с доверием к рациональным выводам. По словам В.М.Бехтерева, логическое убеждение, т. е. «то, что входит в сферу психической деятельности при посредстве личного сознания, усваивается путем обдумывания и осмысленной переработки», может действовать только на лиц, «обладающих здравой и сильной логикой»^[4], тогда как для остальных рациональное мышление разбавлено подсознательными влечениями, аффективными впечатлениями, чувственными желаниями, внушенными мотивами, образами и оценками.

Во-вторых, переход на новый язык описания, ориентирующийся на объективность и рациональность, означал переход к совершенно новой парадигме мышления. Вначале существовала мифологическая парадигма. Ее особенностями были оперирование образами, а не понятиями, неразличение видимости и сущности, обобщения на уровне чувственного созерцания, проецирование человеческой воли, желаний, целей, интересов и потребностей на природу, ри- туализация человеческой деятельности и природной действительности. На первобытном уровне мифология выступала как «грандиозная, облеченная в фантастическую форму система взглядов и представлений, универсально объясняющих мир и регламентирующих поведение людей в этом мире»^[5]. Позднее мифологическое мировоззрение уступает место религиозному, но и оно сохраняет мифологизирование в выражении догмата. Даже на уровне высокоразвитых мировых религий «демифологизация» невозможна, «ибо существенной чертой религии является разговор о предметах, выходящих за пределы возможностей обыденного языка, т. е. о Боге, и поэтому любая религия использует и должна использовать мифы в их символическом значении»^[6]. Для того чтобы формировать знания в новой, демифологизированной форме, следуя иным парадигмам, нужен был перепорот в мышлении. Понадобилась целая эпоха—эпоха прапауки, на протяжении которой шла эта работа.

В-третьих, для того чтобы в конце концов стать отраслью при разделении труда, наука требует формирования сообщества особо подготовленных людей, обладающих нужным складом мышления, способных быть критичными, точными, рассуждающими. Становление ученого есть процесс превращения непосредственно-естественного человека в сознательную, свободно-разумную личность. Ученый —это человек, вырвавшийся из тиранического плена традиции. Формирование сообщества подобных людей требовало особой социальной организации. Эту роль на ранних этапах формирования науки сыграли школы. Первоначально это были школы жрецов; позже сформировался ряд светских школ, в которых обучали «тайному искусству» особо важных для государства профессий — школы писцов, мореходов, строителей, медиков, алхимиков и пр. Школы выступали аккумуляторами накапливающихся знаний и приемов передачи их в процессе обучения.

В-четвертых, школы, скрывая свои секреты от профанов, вырабатывали особые системы обозначений и свою терминологию. Эти «тайные языки» послужили первоосновой для выработки языка науки на более поздних этапах.

Первый, наиболее ранний этап прапауки открывается нам в культурных памятниках Древнего Востока: в папирусах Египта, глиняных табличках Месопотамии. Бамбуковые пластинки, пальмовые листья и другие материалы, служившие для записей в древних Китае и Индии, до нас почти не дошли в силу их недолговечности. Дошедшие до наших дней древние тексты математического содержания стоят лишь из разрозненных решений обособленных задач, связанных с практикой земледелия, строительства, торговых расчетов, взимания налогов, военного дела. Это еще не наука. Тщетно было бы искать в математических текстах «привычного нам элемента математики— доказательства. Правила вычисления заучивались как догма и передавались от одного поколения писцов к другому. Порукой верности служила вековая практика»^[7]. От внесения каких-либо инноваций, как правило, воздерживались. Так, при сопоставлении математических текстов, написанных во II тысячелетии до н. э. с текстами, относящимися к III столетию до н.э., невозможно обнаружить никакого прогресса (если не считать изобретения вавилонянами нуля). Человек той эпохи не стремился изменить свое мировоззрение. Нужно отметить также, что передаваемые знания систематизировались на основе совершенно иного принципа, чем ныне. Они группировались по видам практических задач, а не следовали внутренней логике. Специалист осваивал методом зазубривания большое число типовых задач с их решениями, нс осознавая, что все они могут быть дедуктивно выведены из небольшого числа аксиом. Математика существовала как область прикладных расчетов, и не более.

Такой же прикладной характер имела и древняя астрономия. Но, в отличие от математики, она в значительной степени сохраняла связь с мифологией. При всем разнообразии локальных культур данной эпохи им всем были присущи сходные мифокосмологические представления: по горизонтали населенный мир конечен и ориентирован относительно стран света. По вертикали он соотнесен с верхним и нижним миром. Нижний мир —это то, куда погружается все умирающее, откуда каждую весну снова появляется возрождающаяся жизнь. В этом мире — тайна жизни и смерти, плодородия и оскудения. В нем — место воздаяния, преисподняя и охраняющие ее боги. Но ключ к тайнам мира скрыт в верхнем, заоблачном мире. Все циклические изменения в среднем, человеческом мире подчинены ритму циклов движения Солнца, Луны, планет, ярких звезд, созвездий. Через все небо протянулось «древо жизни» — Млечный путь. Именно небо указывает людям страны света, посылает дожди, бури, засухи, разливы рек. Верхний мир— обиталище богов, и светила —их видимые ипостаси. Так, у вавилонян Юпитер был звездой Мардука, Венера — богини Иштар, Марс — бога войны Нср- гала и т. д.

Религия древних приобретала астральный характер, и астрономия становилась прикладной дисциплиной, обслуживающей культ. Она же выполняла и важнейшие функции управления, связанные с календарем, измерением времени, ориентацией в пространстве (относительно сторон света), определением срока проведения различных хозяйственных работ. Таким образом, астрономия выполняла две совершенно различные, но переплетающиеся функции — сакральную и профанную, оставаясь прикладной, вспомогательной отраслью.

Особую важность астрономия приобретала при решении проблем, связанных со временем. Космологическая картина мира включала в себя три представления о времени. Во-первых, это время Священной истории — истории творения мира, сотворения человека, завета племени с богами и т.д. Во-вторых, это генеалогическое время. Особое значение имеет генеалогия правящей династии, которая, как правило, удревляется, а родоначальник ее обожествляется. В третьих, это государственная хронология, или летопись, обосновывающая государственные установления и международные отношения, равно как и прославляющая правящую династию. Начало государственности соответствующего народа обожествляется и соотносится с генеалогическим временем и событиями священной истории. Эти три времени связаны, с одной стороны, культовыми событиями, с другой, — гаданиями и предзнаменованиями. Но для того, чтобы точно устанавливать точки соприкосновения трех времен (солнцестояния, храмовые праздники, памятные даты и пр.), необходимо было научиться определять время наблюдения. Нужен был точный календарь, т. е. знание продолжительности года, месяца, недели, суток. Нужно было точно определять время суток (час и его дробные части). В этом состояла первая забота астрономии. Второй заботой был поиск предзнаменований. Ради них велись довольно систематические записи наблюдений, которые, впрочем, с астрономической точки зрения малоинтересны. В них нет еще ясного разграничения между астрономическими и метеорологическими явлениями. Облака и сияния описаны в них наряду с затмениями. Существовали целые своды таких наблюдений, из которых явствует, что в небесных явлениях древние астрономы искали не закономерностей, а редких или трудно устанавливаемых совпадений. Их интересовали такие явления, как гелиакические восходы (восходы звезд и планет перед самым восходом солнца), пары светил, из которых одно заходит в тот момент, когда другое восходит, промежутки времени между отдельными гелиакическими восходами и т. п. Эти совпадения соотносились с рядами метеорологических и погодных наблюдений и летописными эпизодами из жизни царей правящей династии или династий царей других народов. Так формировались своды типа «Энума Any Энлил», в котором содержалось около семи тысяч предзнаменований. Позже на их основе развивается астрология. На первых порах астрономия в еще большей мере, чем математика, была далека от научности. Это же можно сказать и о знаниях естественнонаучных: их позитивное содержание трудно отделить от магии и мифологии. И в то же время всякое знание имеет сугубо прикладной, сакральный характер. Всякое знание, какого бы характера оно ни было, считается доступным представлению в форме письменного текста.

• [1] Будагов Р. А. История слов в истории общества. М., 1974. С. 71.
• [2] Алексеев В.П. Становление человечества. М., 1984. С.247.
• [3] Лурия Р. Я. Об историческом развитии познавательных процессов. М.,1974. С. 283.
• [4] Бехтерев Б. М. Роль внушения в общественой жизни. М., 1995. С. 100-101.
• [5] Косорео А. Ф. Философия мифа. М., 2000. С. 17.
• [6] Бохенъский Ю. Сто суеверий. М., 1993. С.99.
• [7] Петров Ю. П. Лекции по истории прикладной математики. СПб., 200L.С. 7.