Литература
Летописание
В данный период широкое распространение получило местное летописание, которое началось еще в XII в. и продолжалось в дальнейшем, переходя во все большее количество княжеств. Каждое местное летописание вплоть до XVI в. начинается с "Повести временных лет", чем поддерживается сознание единства Руси. До нашествия Батыя во Владимире велось великокняжеское летописание, которое затем перешло в Ростов. Существование рязанского летописания подтверждается тем, что рассказ о нашествии Батыя на Русь почти все летописные своды начинают с Рязани. Впоследствии рязанское летописание легло в основу "Повести о разорении Рязани Батыем". Из южных летописей наиболее известна Галицко-Волынская, созданная в самом западном княжестве Руси. Она состоит из более раннего "Летописца Даниила Галицкого", посвященного обстоятельствам княжения галицкого князя Даниила, и более поздней "Волынской летописи", составленной как единое произведение в 90-е гг. XIII в. Областные летописи отличаются местными чертами, в одних случаях продолжая более древние традиции общерусского (киевского) и местного летописания, в других – внося что-то новое. Каждой летописи в большей или меньшей степени присуще стремление осветить события, которые имеют отношение не только к данной области, данному княжеству, но и ко всей Русской земле.
В XIV в. продолжается летописание в Новгороде, возникают новые летописные центры в Пскове, Твери, Москве.
Первый свод тверской летописи составлен в 1305 г., когда тверской князь Михаил Ярославин получил великокняжеский стол во Владимире, став великим князем всея Руси. В состав этой летописи входит "Повесть о Шевкале", рассказывающая о восстании 1327 г. в Твери против ханского баскака Чол-хана (Шевкала, Щелкана), в результате чего он был убит вместе со всеми пришедшими с ним ордынцами. Этой повести соответствует историческая песня "О Щелкане Дудентьевиче", созданная вскоре после описываемых событий. В обоих произведениях героем, восставшим против ордынцев, выступает народ.
В 1377 г. в Суздатьско-Нижегородском княжестве монахом Лаврентием создается летописный свод – Лаврентьевская летопись. Она включила в себя "Повесть временных лет", "Поучение Владимира Мономаха" и другие тексты. Общая патриотическая направленность летописи особенно примечательна, так как она создается в канун Куликовской битвы.
В XV в. центром летописания становится Москва. К 1470-м гг. относятся первые дошедшие до нас летописные своды великих московских князей. Со временем московское летописание приобретает общерусский характер. Местные летописания постепенно прекращают свое существование по мере присоединения отдельных княжеств к Москве (в 70-е гг. XV в. – новгородское, в 80-е – тверское, в начале XVI в. – псковское).
В XVI в. разнообразные летописные своды сменяет единая общерусская великокняжеская (потом царская) летопись. Все записи приобретают единообразный официальный характер. В середине XVI в. создается "Степенная книга" – общий летописный свод, в котором история России предстает в форме житий князей. Жизнь каждого из них представляется в виде "степени" (ступени) восходящей в небо "лестницы". Все русские князья, включая Ивана Грозного, при котором и была составлена "Степенная книга", описываются как исполненные "богоугодных добродетелей" святые люди.
Поучительно-житийная литература
В произведениях, написанных в период монгольского ига, постоянно подчеркивается мысль, что иго – это божья кара, обрушившаяся на Русь за грехи людей. Только покаяние, нравственное самоусовершенствование, как пишет в своих произведениях епископ владимирский Серапион, могут спасти русский народ. "Слова" Серапиона продолжают направление, которое шло от Илариона к Кириллу Туровскому.
Наиболее известным житием той поры является "Повесть о житии Александра Невского" (с 1236 по 1251 – князь Новгородский, с 1256 вплоть до кончины в 1263 – великий князь Владимирский). Главные деяния Александра в бытность его князем Новгородским – разгром шведских рыцарей в устье Ижоры, за что он был прозван Невским, и Ледовое побоище, которое он устроил немецким рыцарям на Чудском озере. Став великим князем Владимирским, Александр проявил себя умелым дипломатом, при нем монголы не нападали на русскую землю. Умер он, возвращаясь из очередной поездки в Орду, а по некоторым данным, был там отравлен.
"Повесть о житии Александра Невского" композиционно и стилистически сходна с "Летописцем Даниила Галицкого", что лишний раз говорит о единстве культур Киевской и Владимиро-Суздальской Руси. К обоим произведениям предположительно имел отношение тогдашний митрополит Кирилл. "Повесть" соединяет в себе черты жития и воинского повествования. В характеристике Александра Невского подчеркиваются его церковные добродетели: тих, приветлив, кроток, смирен, "по образу Божию есть". В то же время он величествен и прекрасен внешне, мужественный и непобедимый полководец, стремительный, самоотверженный и беспощадный в боевых действиях. Объединение в одном повествовании религиозного и светского планов – стилистическая особенность "Повести". Это идеал правителя и воина и одновременно святой, один из самых известных на Руси.
Особой лиричностью проникнута последняя часть "Повести", в которой говорится о поездке Александра к хану с целью добиться освобождения русских от обязанности входить в монгольские войска, что широко применялось монголами по отношению к подвластным им народам. Александру удалось добиться этого, но на обратном пути его ждала смерть. Автор приводит слова митрополита Кирилла: "Закатилось солнце земли Суздальской!" Далее идет рассказ о чуде во время погребения Александра, когда покойник простер длань и взял у митрополита духовную грамоту, которую тот хотел вложить в его руку. Соединение воинской доблести с евангельскими добродетелями присутствует во фразах, которые произносит Александр Невский: "Не в силе Бог, а в правде" и "Кто с мечом к нам пойдет, от меча и погибнет".
Во второй половине XIII в. создано и "Житие Михаила Черниговского". Оно посвящено трагической гибели в Орде Черниговского князя, отказавшегося совершить по христианским убеждениям ритуальный обряд прохождения между горящими кострами и казненного за это вместе с его боярином Федором. Смерть за веру стала основанием для канонизации Михаила Черниговского.
Подготовка Предвозрождения проявилась в том, что произведения культуры становятся более эмоциональными, в них сильнее проступает личность. Эпическая грандиозность дополняется своеобразной "монументальной эмоциональностью".
На псковской земле в начале XIV в. создается "Сказание о Довмонте", литовском князе, бежавшем со своей родины и успешно действовавшем в обороне Пскова против Литвы и немецких рыцарей. За свои воинские подвиги после смерти он был признан псковским святым. В "Сказании" Довмонг, обращаясь к псковичам перед сражением, произносит фразу, которую часто говорили русские князья, начиная с Владимира Мономаха: "Кто стар, тот отец, а кто млад, тот брат".
С точки зрения русского национального характера, интерес представляет "Послание архиепископа новгородского
Василия ко владыке тверскому Феодору о рае", в котором архиепископ Василий обосновывает наличие рая на земле в настоящее время. В подтверждение автор приводит цитаты из Священного Писания и святоотеческих текстов, собственные впечатления от Иерусалима, а также свидетельства мореходов-новгородцев, которые видели на горах композицию на церковные темы – Деисус – и слышали ликующее пение.
Крупнейшим писателем конца XIV – начала XV в. был монах Епифаний Премудрый, прозванный так за свою начитанность и литературное мастерство. Епифаний Премудрый определяет характер писательского труда как "плетение словес". Ему принадлежат два жития – "Житие Стефана Пермского" и "Житие Сергия Радонежского". Первое произведение посвящено великому православному подвижнику Стефану, просветителю Пермской земли, который создал письменность для местного населения, повторив тем самым подвиг Кирилла и Мефодия. Сергий Радонежский, живший в то же время, что и Стефан Пермский, – самый известный из русских святых, и соответственно его житие стало одним из наиболее популярных на Руси. Оно построено по всем канонам жанра и одновременно проникнуто особым лиризмом. Стиль Епифания Премудрого определяется как экспрессивно-эмоциональный.
В XVI в. московские богословы под руководством митрополита Макария взялись за создание многотомного свода житий святых Русской православной церкви и сказаний о праздниках – "Великие Минеи [месяцы] Четьи [читаемые]", т.е. помесячные тома для чтения, в которых материал располагается по месяцам. Макарьевские "Четьи Минеи" не были завершены, и эту работу 200 лет спустя закончил св. Димитрий, митрополит Ростовский.
В XVI в. создаются произведения, призванные обосновать права московских князей на управление единым централизованным государством. К числу таковых относится "Послание о Мономаховом венце" Спиридона-Саввы, в котором излагается легенда о происхождении правящей на Руси великокняжеской династии от римского императора Августа и о подтверждении ее династических прав "Мономаховом венцом", якобы полученным Киевским князем Владимиром Мономахом от византийского императора. Тогда-то внук Ивана III и был объявлен соправителем деда и коронован "шапкой Мономаха". Так впервые появилась корона, которой впоследствии стали венчаться русские государи.
В дополнение к объяснению происхождения самодержавия была обоснована цель правления. Она сформулирована в концепции "Москва – Третий Рим" старца Псковско-Печерского монастыря Филофея. В его "Послании на звездочетцев" подвергается критике весь католический мир, в том числе первый и "второй Рим" (Константинополь), которые впали в ересь и перестали быть центрами христианства. На смену им приходит Русское царство – "Третий Рим": "Два... Рима пали, третий стоит, а четвертому не быти". "Послание" написано в 1524 г., а в 1547 г. великий князь Иван IV (будущий Грозный) был коронован "шапкой Мономаха" и провозглашен царем всея Руси. Духовным центром всего христианства, единственной православной страной, уцелевшей в мире, утратившем истинную веру, Русь начали рассматривать сразу же после завоевания Византии турками в 1453 г., но основой официальной идеологии данная концепция стала лишь в середине XVI в.
Тогда же создано произведение, определившее систему норм домашней жизни, – "Домострой". Вторая, наиболее известная редакция "Домостроя" связана с именем близкого к Ивану Грозному священника Сильвестра. Книга состоит из поучений рачительному хозяину, главе дома, имеющему семью и слуг, его жене и детям. "Домострой" ратует за суровость и строгость внутреннего быта, бережливость, рукоделие и осторожность в общении с внешним миром. По мнению Г. В. Флоровского, "Домострой" был скорее "партийной программой" или проектом, примерным и идеализированным заданием, своего рода утопией, и менее всего позволительно видеть в нем бытовую картину, изображение с натуры. Это книга не описательная, а дидактическая, и в ней очерчивается теоретический идеал, а не изображается повседневная действительность.
Если к "Домострою" и "Великим Четьи Минеям" добавить "Стоглав", регламентирующий основные нормы церковного культа и обрядности на Руси, то четко видна тенденция взять под государственный контроль поведение населения, что соотносится с политикой Ивана Грозного.
