Феномен конфликта как методологическая проблема

0 В современной гуманитарной науке происходят весьма значимые и интересные процессы, связанные с теоретическими поисками наиболее достоверной концепции конфликта, обладающей высоким объяснительным потенциалом.

Первое, на что следует обратить внимание, заключается в следующем: постепенно становится академическим разделение представителей различных теорий конфликта на сторонников «конфликтной школы» и «школы консенсуса». Однако представляется, что данная дихотомия, при всей ее распространенности в учебной литературе, обладает весьма ограниченной эвристической ценностью. Она создает впечатление, что представители первого подхода сосредоточивают внимание на том, как этот конфликт «раздуть», а вторые — на том, как его «потушить» или «предотвратить». Вместе с тем те, кого причисляют к «идеологам» консенсусного подхода, отнюдь не пренебрежительно относились к пониманию особой роли конфликта в жизни общества, при этом больше обращая внимание на создание условий, способствующих формированию консенсусных оснований взаимодействия. Те, кто был причислен к стану «конфликтной школы» исходя из понимания особой роли конфликта в жизни общества, не отрицали возможности существования консенсуса как такового, а лишь указывали на имеющиеся ограничительные условия для его применения.

Вместе с тем, ни один из этих подходов не может претендовать на роль исчерпывающего и всестороннего в понимании конфликта и разрешения конфликта. Ни одна из данных попыток не может претендовать на роль целостного, теоретически полноценного толкования названных проблем.

Второе. Дихотомия противоположностей «конфликт — консенсус», «интеграция — дезинтеграция», «равновесие — неравновесие», «баланс — дисбаланс» определяла основные методологические ориентиры для специалистов, интересовавшимися проблемами конфликта. Что такое конфликт — необходимое условие развития социальной системы или фактор, угрожающий этому развитию? От ответа на этот вопрос зависел выбор способа теоретического объяснения конфликта и формирование соответствующего ему типа парадигмы исследования — структурно-функционального (Г. Спенсер, Т. Парсонс, Р. Мертон, Э. Мэйо, Г. Зиммель, Л. Козер и др.) или конфликтного (К. Маркс, Р. Да-рендорф, Дж. Рекс, К. Боулдинг, Р. Коллинз и др.).

Выделение в специальной литературе именно этих двух парадигм оправдывается логикой исследовательского интереса: либо мы ищем ответ на вопрос о том, как избежать конфликтов, угрожающих целостности и стабильности общества, либо признаем конфликт необходимым условием развития социальных систем и пытаемся выяснить присущий ему потенциал обновления.

Однако в силу определенных причин деление ученых на указанные две исследовательские парадигмы не является однозначным. Например, Л. Козер, очевидный сторонник структурно-функционального подхода, прямо и недвусмысленно писал о значении и роли не только дисфункционального, но и функционального аспекта конфликта. К. Маркс, изучая возможности революционного преобразования капиталистического общества, видел в революции не только способ уничтожения старой власти, но и необходимое условие ее преобразования и построения нового типа государства. Ряд теоретиков (например Р. Дарендорф), следуя своим собственным предпочтениям, не желают «прощать» (тому же Л. Козеру) уже самого факта использования методологического инструментария структурно-функционального подхода, невзирая на определенные преимущества подобной нежесткой позиции. В принципе такая ситуация понятна: исследователь, увлеченный возможностями своего подхода к предмету исследования, не может не быть в какой-то степени тенденциозным. Вместе с тем следует подчеркнуть, что подобное противопоставление исследовательских школ в ряде учебных пособий преподносится в категоричной форме, создающей впечатление непреодолимого водораздела, что не совсем соответствует исторической истине.

Очень скоро, по мере становления данного «водораздела», стала проявляться и ограниченность обеих парадигм. Т. Парсонс, один из основных теоретиков структурно-функциональной парадигмы, сосредоточившись на анализе функций социальных систем, абсолютизировал роль социальных структур как факторов личного поведения индивидов. Структурный функционализм не стремится объяснить динамику развития общества, а скорее выступает методом социологизирования, строящимся исключительно на предпосылках «объективного социологизма».

Теория конфликта как парадигма, противостоящая структурному функционализму, пытается преодолеть описательность структурных функционалистов и рассматривает конфликт как источник общественного развития. В качестве понятий, используемых для объяснения различных сторон реальности, в данном случае выступают «противоречия», «конфликтные устремления», «ролевые оппозиции».

Третье. Становление конфликтологической парадигмы было вызвано желанием исследователей объяснить причины возникновения социальных конфликтов, законы динамики конфликтного поведения, построить общую теорию конфликта. Заметим, что ни одна из подобного рода попыток (в том числе и повсеместно упоминаемая общая теория конфликта К. Боул-динга) пока не получила всеобщего признания, хотя у каждой из них были несомненные достижения, разделяемые и используемые всем научным сообществом конфликтологов.

Так Г. Зиммель и Л. Коузер, в частности, показали:

• конфликт нельзя рассматривать как исключительно деструктивный феномен;

• конфликт как таковой не угрожает равновесию системы. Угрозу представляет жесткость системы, подавляющая различного рода напряженности, которые, аккумулируясь, могут привести к ее полному разрушению.

Р. Дарендорф обратил внимание на то, что конфликты не всегда являются насильственными и контролируемыми. Благодаря усилиям Л. Козера, Р. Дарендорфа, К. Боулдинга, Й. Гал-тунга, Л. Кригсберга и других теоретиков конфликтологическая парадигма превратилась ныне, по выражению Дж. Тернера, «в одну из господствующих парадигм социологического теоретизирования».

Четвертое. Парадигма «теория конфликта», синтезируя фрагменты различных подходов (марксизм, веберианство, структурный функционализм), оказала существенное влияние на прикладные социологические исследования. В ее рамках и понятиях были проведены интересные разработки проблем отклоняющегося поведения как продукта давления правящих групп на угнетенные классы; профессионального статуса — в контексте монополии на экспертное знание, результата борьбы за власть между профессионалами и клиентами; расовой дискриминации как проявления внутреннего колониализма, результата властных конфликтов между старожилами и переселенцами; различий социального статуса как властных различий, основанных на контроле над материальными благами и информацией и ряд других аспектов.

Под теорией конфликта некоторые авторы (Р. Коллинз) понимают своего рода определенную версию социологической теории стратификации или социологической теории организации. Формализованная теория организации (фактически в чистом виде) — как и теория стратификации—является в данном случае «одним из основных фрагментов конфликтной теории». Более того, он высказывает мысль о том, что теория конфликта характеризует «общий подход для всей социологии», а феномен конфликта является лишь драматической эмблемой подхода, так как конфликт сам по себе является слепком структуры стратификации, интенсивности господства, ресурсов, дающих возможности для проявления групповой организации и мобилизации (или препятствующих этому).

Пятое. Теоретические разработки конфликтологической проблематики посвящаются как правило вопросам господства, интересов, ресурсов контроля и мобилизации, а также эпизодической и конфликтной природы изменений. Эти темы имеют особое значение в целом ряде исследовательских сфер: они доминируют в политической социологии, включая проявившуюся сегодня ее склонность к анализу геополитики; теории социальных движений, где во главу угла поставлены вопросы, развивающие классические для теории конфликта темы: мобилизационных ресурсов, организаций социальных движений, а также интересов и идеологий; социологии профессий, в рамках которой на роль ревизионистской теории, начиная с 1970 х гг., по существу претендует теория конфликта; существенная часть социологии образования, криминологии, не говоря уже об изучении проблем стратификации и социального изменения.

Шестое. Теоретическим системообразующим компонентом практически во всех рассмотренных исследованиях является концепция социального действия. Основываясь на ней, представители субъектно-деятельностного подхода рассматривают социальный конфликт «в качестве социального противоречия на стадии его реального разрешения».

Большинство теоретиков понимают конфликт не просто как процесс взаимодействия, а как такое взаимодействие, которое характеризуется противодействием, желанием воспрепятствовать противной стороне в достижении той цели, которую, по мнению другой стороны, она поставила перед собою. Конфликт понимается как взаимодействие, характеризующееся отсутствием элементов кооперации, рассогласованностью и той или иной степенью враждебности, неблагожелательности, желанием нанести определенный ущерб другой стороне.

Теории конфликта на сегодняшний день представляют собой определенную смесь разнообразных взглядов, гипотез, типологий, попыток концептуализации предмета исследования (в большей или меньшей степени удачных), обобщений результатов эмпирических исследований и ряда более или менее удачных попыток моделирования данного феномена.

Седьмое. Системный подход, как альтернативный субъектно-деятельностному, позволяет предложить принципиально новый вариант теоретического осмысления базовых для фундаментальной теории конфликта понятий: конфликт, социальное противоречие, когнитивный диссонанс, структурный дисбаланс, негативная обратная связь и амбивалентность. Этот метод позволяет достаточно убедительно «снять» имеющиеся теоретические затруднения.

Приходится констатировать тот факт, что за время, прошедшее с момента появления концепции Л. Козера, ничего принципиально нового в теорию конфликта добавлено не было. Даже весьма популярная в 1990-е гг. теория фрустрации универсальных человеческих потребностей Джона Бертона не выходит за пределы базисных допущений Г. Зиммеля и Л. Козера.

Концепции К. Боулдинга и Л. Крисберга не лишены определенных недостатков, связанных с пониманием конфликта как ситуации, в которой каждый участник осознает несовместимость своих устремлений с устремлениями своих противников. Такая трактовка с трудом применима, в частности, к анализу бессознательных внутриличностных конфликтов — неврозов.

Создание в первой половине XX столетия Дж. Фон Нейманом и О. Моргенштерном теории игр породило у некоторых математиков надежду на возможность создания универсального метода анализа и поисков путей разрешения конфликтов. Однако в своем классическом виде этот подход не позволял находить кооперативные решения в антагонистических играх. Все попытки использовать существующие математические методы для анализа и решения конфликтов можно считать неудовлетворительными: ни одна из них не оказалась способной обеспечить общий язык и технику полноценного моделирования и анализа моделей социальных, психологических и иных конфликтов.

Можно говорить об «узком» и «широком» подходе в трактовке операциональных возможностей использования понятия «конфликт».

При «широком» подходе теория конфликта практически сливается с пониманием специфики социологического знания как такового. Теория конфликта в такой трактовке не пренебрегает теорией социальной солидарности и даже социальных идеалов, моральных устремлений и альтруизма.

«Узкий» подход как правило ассоциируется с курсом, заданным такими теоретиками-функционалистами, как Зиммель, Козер и др.

Перечисленные теоретики рассматривали конфликт, как правило, следующим образом:

• • в аспекте проблем, связанных с возникновением напряженности в структуре;
• • как период перехода от одного состояния равновесия системы к другому;

• как некий род индивидуального отклоняющегося поведения.

Предпочтительнее исходить не из «узкой» трактовки теории конфликта, понимаемой лишь как одной из существующих методологических интерпретаций конфликта (в противовес, скажем, функционалистской трактовке), а в «широком» — ассоциирующемся со становлением универсальной конфликтологической парадигмы социального знания.

Очевидно, что эти «разногласия» лежат на более фундаментальном уровне. Они касаются не столько интерпретаций, сколько изначально несопоставимых методологий исследования.

Преодолеть ограниченность существующих методологических концепций, включая и имеющиеся попытки теоретического синтеза, может, по нашему замыслу, только новая парадигма социального знания — конфликтологическая парадигма, и ее основание — единая теория анализа и разрешения конфликтов.