"Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича Донского"
Шедевром московской книжной школы, на базе которой идет формирование общерусской литературы, является "Слово о житии" Дмитрия Донского, возникшее на стыке традиций житийной и ораторской прозы. Генетически оно восходит к жанру похвалы умершему князю, распространенному в летописании. Стиль произведения настолько орнаментален, что превращает его в "словесный венок" князю-победителю, сумевшему одержать первую крупную победу над монголо-татарами.
Структура житийного повествования в "Слове" о Дмитрии Донском претерпевает существенные изменения. Сокращается собственно биографическая часть: автор сообщает, что Дмитрий Донской в юном возрасте вступил на великое княжение и почти 30 лет управлял своей землей, как мудрый и опытный кормчий кораблем; всегда стоял на страже интересов Руси, "славный град Москву стѣнами чюдно огради". Агиографа интересует не только сфера государственной деятельности героя. Неподдельной теплотой чувств согрет рассказ о его раннем сиротстве, о целомудренной любви к жене, с которой он жил "словно златогрудый голубь" со "сладкоголосой ласточкой", о мучительной смертельной болезни, омрачившей радость князя в связи с рождением сына Константина. Главные качества Дмитрия Ивановича, достойные, по словам автора, похвалы и подражания, – чистота души и ясность ума.
В отличие от других памятников Куликовского цикла, "Слово о житии" Дмитрия Донского не сохранило подробностей "Мамаева побоища", изображение которого лаконично, но не лишено эпического размаха: "И сстунишяся нлъци, аки тучи силнии, и блеснушася оружиа, аки молниа в день дождя. Ратнии же сѣчахуся за рукы емлюще, по удольем же кровь течаше, и Донъ рѣка потече с кровию смѣсившеся, и главы татарьскы акы камение валяшеся, и трупиа поганыхъ акы дубрава посѣчена". Победа над Мамаем обретала в произведении религиозно-символическое обоснование, ибо на стороне русских сражались полки ангелов во главе со святыми мучениками Борисом и Глебом. Ратный подвиг на Куликовом поле имел судьбоносный характер в истории Руси, отразив переломный момент в ее отношениях с Ордой, решив вопрос о новом общерусском центре и превратив Москву в средоточие политической, экономической и культурной жизни страны.
Риторическая частъ произведения о Дмитрии Донском значительна по объему и идейному звучанию; особая роль в ней отводится формам поучения, плача, похвалы, авторского рассуждения на религиозно-философские темы. К поэтике народной причети восходит плач по умершему княгини Евдокии: "Цвѣте прекрасный, что рано увядаеши? <...> Солнце мое, - рано заходиши, мѣсяцъ мой свѣтлый, – скоро погибавши, звѣздо веточная, почто к западу грядеши?" В похвальном слове святому Дмитрий Иванович уподобляется библейским героям, которых он превосходит величием своих дел. Чтобы передать неодносложность и "текучесть" чувств человека, автор вводит в повествование пространные монологи, акцентируя внимание не только на том, что сказал герой, но и как он это сделал. В тексте появляются указания на эмоциональную окрашенность речи; важными становятся интонация, мимика, жесты говорящего. Княгиня Евдокия, увидев умершего мужа, "въсплакася горкымъ гласом, огньныа слезы от очию испущающи", "в перси своя руками бьюще".
Расширился и обрел большее функциональное значение авторский комментарий изображаемых событий. Создатель "Слова" признает, что ему трудно писать о смерти Дмитрия Донского, ибо от горя язык немеет, разум мутнеет, сила слабеет. Древнерусский писатель осмысляет "погыбель" московского князя с позиций философа, знакомого с вершинами человеческой мысли – учениями Платона и Пифагора. Превозмогая боль утраты, он предпочитает не молчать о великом, рассуждая, что все в жизни суетно: и мысли, и слова, и дела. Овладев с помощью разума горьким чувством утраты, он ищет достойную словесную форму для рассказа о человеке, которого "похваляет" вся Русская земля.
Фактическая сторона жизни святого важна не сама по себе, а только как предмет лирического переживания: восторга по случаю победы над врагом, умиления по поводу благочестия князя и гордости за полководца, призывавшего воинов "живот свой положити за землю Русскую, за веру христианскую". Деформация житийного повествования, когда лирическое начало начинает теснить на второй план эпическое, приводит к тому, что произведение о жизни Дмитрия Донского превращается в торжественную речь, прославляющую московского князя, с которым на Русь пришли "тишина", "погыбель" для "раскольников и мятежников", победа над "безбожным" Мамаем.
