История, предмет и классификация психологических исследовательских методов

В результате освоения материала главы обучающиеся должны:

знать

• • объект, предмет и задачи курса "Качественные и количественные методы исследований в психологии";
• • современные теоретические концепции описательной и экспериментальной психологии;
• • классификацию психологических методов анализа и измерения в психологии, их возможности и ограничения;
• • профессиональные требования к психологу-экспериментатору;

уметь

• ориентироваться в современных научных концепциях описательной и экспериментальной психологии, личности и группы, самостоятельно анализировать их методологические и теоретические основы в целях определения и выбора адекватных методов для конкретного психологического исследования проблемы;

владеть навыками

• • планирования, организации и проведения психологического эксперимента;
• • оптимального выбора и разработки психологических измерительных процедур.

Поскольку сама история психологического метода "очень велика", мы остановимся на ее основных вехах. Отведя качественным методам особую главу (гл. 2), мы проследим, как психологи в современных им социальных ситуациях использовали экспериментальный метод, модифицируя и дополняя его новыми оригинальными психодиагностическими средствами. Тем самым совместим историю идей и историю людей в единой формуле развития психологического исследования. Этот краткий экскурс мы построим в виде обзора важных, на наш взгляд, этапов исторического пути развития методологии психологии.

Психология – это, прежде всего, психолог-исследователь, изучающий некое явление человеческой "души" в виде отраженного света "сущности", это инструмент и процесс измерения психического явления в форме диагностики изучаемого явления и, наконец, это организация самого исследования. Поэтому, полагаем, что история методов психологии должна включать историю предмета исследований и историю людей, которые эти исследования проводили, историю формирования, совершенствования диагностических инструментов, психологических измерений и историю организации самого проведения психологического эксперимента.

Исследовательские методы в истории психологии

Количественно-объяснительная парадигма реализуется в психологии в рамках экспериментальной психологии и психодиагностики.

Известно, что эксперимент был заимствован психологией из естественно-научной сферы изысканий как метод анализа и путь дифференциации психических процессов. Из физиологии органов чувств он привнес физиологический характер, дополнив его элементами интроспекции и математическим оформлением. По все же, как отмечал А. Н. Леонтьев, "хотя главные усилия были направлены на исследование элементарных сенсорных процессов, уже тогда за этими исследованиями открывалась проблема формирования предметных чувственных образов, то есть проблема уже собственно психологическая"^[1].

Экспериментальная психология и психодиагностика как практические дисциплины сформировались в конце XIX – начале XX вв. и имели общие корни с психофизикой, психофизиологией, психометрией, с одной стороны, и с психотехникой, которая изучала проблемы практической деятельности людей в прикладном аспекте, – с другой.

В частности, в психофизике, которая, по выражению Э. Боринга^[2], полстолетия процветала на психологическом небосклоне, пол влиянием классической интроспекции предпринимались активные попытки решения проблематики чувствительности. П. Бугер в 1760 г. измерял дифференциальный порог яркости, полагаясь на отчет наблюдателя в момент исчезновения тени стимула па экране. Э. Вебер, формулируя свой психофизический закон в 1834 г., так же опирался на суждения испытуемых. Закон специфических энергий органов чувств И. Мюллера (1826) исходил из различий между качеством ощущений и свойством стимулов, вызывающих эти ощущения. В 1893 г. О. Кюльпе доказывал (как позже выяснилось – ошибочно), что качества ощущений неотделимы от ощущений и могут изменяться независимо друг от друга. С. Стивенс, как ему казалось, решил эту проблему, обратившись к понятию инвариантности. Независимым, – говорил он, – является атрибут, который остается инвариантным при изменении параметров стимула в соответствии с определенной функцией^[3].

Психофизиологические эксперименты отличались ориентацией на изучение сенсорных функций. Яркий образец такого экспериментирования в области изучения зрительных ощущений и восприятий являла собой "Физиологическая оптика" Г. Гельмгольца. Э. Геринг противопоставил гельмгольцовскому эмпиризму в физиологии "теорию нативизма, согласно которой сетчатка глаза изначально наделена способностью пространственного видения"^[4].

Теоретическое оформление экспериментальные методы получили в трудах немецких психологов В. Вундта, Г. Мюнстерберга, В. Штерна и др., английских психологов Ф. Гальтона, Дж. Кеттелла, французских исследователей А. Вине, Т. Симона и американцев – С. Холла, Р. Йеркса и др.

Именно В. Вундт (1832–1920) стал признанным основателем экспериментальной психологии^[5]. Возможности эксперимента он ограничивал областью "физиологической психологии". В 1879 г. В. Вундт создал первую в мире психологическую лабораторию, которая на протяжении многих лет являлась центром развития экспериментального метода. Ее сотрудники активно изучали ощущения, время реакции на раздражители, ассоциации, внимание, простейшие чувства и др. Под руководством и при участии Э. Титченера исследовались периферическое и бинокулярное зрение, Г. Ауберт и А. Фолькман изучали зрительную адаптацию, И. Крис открыл различие в функциях палочек и колбочек,

A. Кениг – роль зрительного пурпура.

Высшие психические функции (речь, волю, мышление)

B. Вундт считал недоступными для экспериментального исследования. По его мнению, они должны были изучаться целостно в рамках культурно-исторического метода^[6], лежащего в основе наук о душе. Простейшие психофизиологические функции – это некие элементы, свойства которых не могут составлять свойств целого. В. Вунд в противовес психологии элементов ввел понятие о принципах творческого синтеза и связующего анализа. Именно в этом пункте проявилась его попытка сконструировать "гармоничную" психологию элементов, которая позже была названа Э. Шпрангером "постоянной ошибкой метода"^[7].

Исследование высших психических функций в форме возможности опытной проверки речевых ассоциаций^[8], известных еще со времен Т. Гоббса и Д. Гартли и трактовавшихся как элементы ассоциативных реакций, определяющие поведение человека, получило развитие в опытах Ф. Гальтона в 1870-х гг.

Однако в недрах вундтовской традиции формировалось и иное "психологическое течение". Так, К. Штумпф, исследуя проблематику восприятия музыкальных звуков, вывел некую новую переменную сознания – реальную деятельность личности, что явилось причиной его столкновений с В. Вундтом. Работы Л. Ланге, выявившего "детерминационную роль предварительной установки испытуемого, выражающуюся во внимании"^[9], также стали объектом споров в кругах психологической общественности.

Истинно "психологическим" экспериментальный метод стал у Г. Эббингауза в исследовании памяти ("О памяти", 1855). Устранив интроспекцию, он вернул эксперименту объективность, но уже на психологической почве. Вклад Г. Эббингауза в теорию эксперимента Э. Титченер сравнивал с уровнем влияния на науку в целом идей Аристотеля, считал, что его "бессмысленные слоги" открыли путь экспериментальному исследованию научения^[10]. Продолжателями разработки перспектив, намеченных Г. Эббингаузом, стали Г. Мюллер ("Экспериментальные материалы к исследованиям памяти", 1878) и американские исследователи В. Брайан, Н. Хартер и Дж. Кеттелл.

Таким образом, Г. Эббингауз и его последователи разработали новое, отличное от линии Вундта, направление исследований в психологии, в котором предметом являлись объективные особенности человеческой деятельности^[11].

Интенсивная исследовательская работа велась и в России такими учеными, как И. М. Сеченов, М. М. Троицкий, К. Д. Кавелин, Н. Я. Грот, П. Ф. Лесгафт, В. М. Бехтерев, С. С. Корсаков, А. А. Токарский, А. И. Сикорский, Н. Н. Ланге, Г. И. Челпанов и др.

В 1870-х гг. русская психология стала выходить из "летаргии", в которой она находилась в 1850-е и бо́льшую часть 1860-х гг. после удара, постигшего ее в 1850 г. с принятием решения о прекращении преподавания философии и психологии в университетах "ввиду предосудительного развития этой науки современными германскими учеными (левыми гегельянцами)"^[12] и передаче чтения логики и опытной психологии профессорам богословия. Только в 1863 г. были восстановлены кафедры философии, на которых читался курс психологии. Дальнейшему развитию психологических изысканий в России положили начало исследования И. М. Сеченова ("Рефлексы головного мозга", 1863), М. М. Троицкого ("Немецкая психология в текущем столетии"^[13]) и К. Д. Кавелина ("Задачи психологии", 1872).

Большое значение для становления отечественного экспериментального метода имела дискуссия о предмете исследований, развернувшаяся между Кавелиным и Сеченовым на страницах "Вестника Европы" в 1872–1874 гг.^[14] Признавая, что все психическое, в конце концов, обусловлено материальным (телесным), Кавелин доказывал, что оно в то же время есть и "модификация материи", и "обнаружение новых свойств того же начала, откуда берет свое существование и материя"^[15]. "Оно, – утверждал Кавелин, – представляет собой сложнейший, целостный идеальный механизм". Современники высоко оценивали силу и глубину его исследовательского таланта, а "Задачи психологии" по их метафизическому содержанию называли "одним из самых любопытных памятников" научной литературы 1850-х гг.

Аргументы И. М. Сеченова в этой дискуссии сводились к отрицанию возможности построения "метафизики души". Он доказывал, что "субъективный анализ духа не может быть положительной наукой; что изучение духа историческое, при помощи сравнительного метода, может быть только вспомогательным, а отнюдь не главным орудием анализа психических фактов; а так как затем не остается никакого другого объективного анализа психических явлений, кроме физиологического, то физиологический анализ и должен быть признан основанием всей науки о духе"^[16].

В ходе этого научного спора Кавелин и Сеченов блестяще, убедительно и всесторонне осветили многие теоретические и методические проблемы соотношения телесного и психологического, психологии и физиологии, научного метода и др.^[17]

Результаты дискуссии существенно повлияли на процесс становления отечественной психологии. Так, в частности, Н. Я. Грот писал, что в основе психологического анализа фактов действительности (психологических фактов) лежат "две стороны нашего сознания – внешняя и внутренняя, эмпирическая и метафизическая. [...] Экспериментальная психология [...] занимает нейтральную зону между метафизикой и феноменизмом. Она имеет дело не с субстанциями и не с явлениями: она исследует реальные факты душевной жизни, одинаково доступные и эмпирическому наблюдению, и метафизической оценке"^[18]. Соглашаясь с популярным в то время представлением о том, что основной формой психологического метода должно быть самонаблюдение, он говорил о необходимости "коллективного самонаблюдения", причем обеспеченного "научными гарантиями достоверности" и основанного на теоретическом принципе, который мог бы связать психологию с "другими точными науками и дал бы психологу путеводную нить в лабиринте изменчивых психологических явлений"^[19]. Грот отмечал, что такой теоретической основой может стать гомеостатический подход, который он называл "законом сохранения психологической энергии" или "энергетическим балансом". "Человек получает от своего организма и среды столько же психической энергии, сколько отдаст им, и отдаст столько же, сколько получает. Вместе с организмом и окружающей средой он составляет психофизическую систему, в которой общая сумма психических и физических энергий при всех возможных превращениях их друг в друга сохраняется неизменной. Вот методологическая гипотеза, которая должна лечь в основу экспериментальной психологии"^[20]. Следует подчеркнуть, что во второй половине XIX в. русская психология уже на этапе ее становления как самостоятельной науки занимала достойное место в мировой системе экспериментальных знаний. Достаточно взглянуть на состав Психологического Общества при Московском университете и Санкт-Петербургского Философского Общества, чтобы увидеть среди почетных и действительных членов имена видных исследователей того времени: И. М. Сеченова, В. Вундта, У. Джемса, Т. Рибо, В. Анри, В. М. Бехтерева, А. Ф. Лазурского, Н. Н. Ланге, Г. И. Россолимо, В. С. Соловьева, А. А. Токарского, Г. И. Челнанова и др.

К концу XIX в. в российской экспериментальной психологии фактически сформировались два соперничающие между собой направления. К одному из них относились ученики и приверженцы сеченовской идеи о рефлекторной природе психики (В. М. Бехтерев), к другому – сторонники вундтовской программы (Г. И. Челпанов).

Бихевиористская схема "S–R" трактовалась представителями сеченовского направления по-новому. Под стимулом (S) понимался воспринимаемый объект, а под реакцией (R) – акт приспособительного характера, имеющий сложную историю в жизни организма. Понимание стимула как объекта реакции привело к экспериментальному анализу структуры построения образа этого объекта, т.е. структуры операционного состава процесса восприятия. В частности, Н. Н. Ланге, излагая итоги своих опытов ("Психологические исследования", 1893), тем самым извещал мировую психологическую общественность о крупнейшем продвижении исследований в русской психологии со времени провозглашения В. Вундтом первой экспериментальной программы. Н. Н. Ланге и его соратники в рамках эксперимента попытались преодолеть разрыв между "низшими" и "высшими" психическими функциями человека, который считал аксиомой В. Вундт. Результаты исследований русской психологии сеченовского направления оказали влияние на западноевропейскую психологическую мысль. Так, Т. Рибо вслед за Н. Н. Ланге выдвинул моторную теорию внимания.

Вундтовская модель психологического эксперимента, основанная на психофизиологическом фундаменте, полностью исчерпала себя и не могла обеспечить адекватность изучения более сложных психических форм деятельности человека, чем те, для анализа которых она была изначально сконструирована^[21]. Выйдя из методологического лона психофизиологии, в начале XX в. эксперимент активно внедрялся в другие области психологической науки.

В 1903 г. Дж. Б. Уотсон ("Обучение животных", 1903) предложил оригинальную трактовку учения об условных рефлексах И. П. Павлова, где родоначальник бихевиоризма нанес удар по интроспективной традиции тем, что определил приоритет объективности результатов исследований над самосознанием. Уотсон отмечал, что психические состояния не могут являться объектом экспериментального метода и что сознание есть иллюзия, "есть что-то ложное в самих предпосылках и проблемах, которые из них вытекают"^[22]. Бихевиоризм он назвал объективной экспериментальной областью психологии. В своих работах (1913) Дж. Б. Уотсон прогнозировал создание в будущем психологической службы, которая, занимаясь широкими научно- экспериментальными обобщениями, приведет к возможности управления поведением людей. Определяя основные направления деятельности психологической службы, он отмечал, что "экспериментальная психология рекламы, юридическая психология, тестология, психопатология достигли сейчас большого развития"^[23]. Необихевиорист Э. Толмен в 1930-с гг., исследуя проблемы научения, выдвинул гипотезу о системе внутренних процессов, вклинивающихся внутрь схемы "S–R" и детерминирующих поведение субъекта.

Один из основателей гештальт-психологии, В. Кёлер в 1910-е гг. активно использовал психологический эксперимент в качестве основного инструмента исследования интеллекта обезьян.

Э. Крепелин перенес экспериментальные методы в психиатрическую клинику и активно их усовершенствовал с целью выявления индивидуальных признаков и их структуризации в виде целостной картины душевной жизни людей. В данном случае экспериментальный метод стал инструментом для определения признаков индивидуальных различий, приобрел статус средства измерения в рамках дифференциальной психологии. В этот же период в статье французских психологов А. Бине и В. Анри также обсуждались проблемы индивидуальной психологии^[24]. Собственно говоря, именно в данном пункте психологический эксперимент начал преобразовываться в форму психодиагностики – области психологии, разрабатывающей методы выявления и оценки индивидуальных особенностей людей, науки и практики постановки психологического диагноза^[25].

В 1897 г. вышла в свет статья А. Ф. Лазурского "Современное состояние индивидуальной психологии", в которой молодой русский врач-психолог изложил гипотезу типологии личности на основе концепции эндо- и экзопсихики. Этот подход он развил в своих последующих трудах ("Очерк науки о характерах", 1909; "Общая и экспериментальная психология", 1912).

Термин "дифференциальная психология" был впервые использован в работе В. Штерна "О психологии индивидуальных различий (идеи о дифференциальной психологии)" в 1900 г.

Работы по дифференциальной психологии послужили толчком и основой развития топологии – отрасли психологии, занимающейся проблематикой разработки и использования тестов в целях выявления и оценки индивидуальных особенностей людей.

Основа психодиагностического метода – констатирующий эксперимент, сам процесс измерения интересующих психолога переменных. Если эксперимент позволяет психологу выявлять общие психологические закономерности, то психодиагностика фиксирует индивидуальные "отклонения" от нормативных значений.

Практика применения методов психодиагностики связана с развитием необходимости оценки качеств людей, их индивидуальных особенностей, уровня развития их способностей по выполнению тех или иных профессиональных или творческих задач.

Исторические корни оценивания психологических свойств людей уходят в глубокую древность. Уже в III тысячелетии до н.э. в Древнем Вавилоне проводились испытания выпускников школ писцов, в Древнем Египте – молодых жрецов. Пифагор в свою школу отбирал учеников, способных преодолеть целую серию различных тестов. Существовала система диагностики определенных способностей чиновников в Древнем Китае^[26], в средневековом Вьетнаме, в системе медицинского образования государства чжурч- жэней^[27] на Дальнем Востоке. Психодиагностические испытания активно применялись для определения способностей к специфической религиозной деятельности.

Приведенные исторические данные донаучного использования экспериментально-психологических процедур подтверждают их важность для оценки индивидуальных качеств людей как неотъемлемой части общественной жизни многих цивилизованных народов^[28].

На рубеже XIX и XX вв. социальная практика выдвинула научную проблему изучения преобладающих способностей и индивидуальных различий.

С 1884 г. началась эпоха практической психологии с использованием тестов. Родоначальником тестологии по праву считается Ф. Гальтон. В своих исследованиях он опирался на обширную экспериментальную выборку. В результате его работы были получены эмпирические данные но физическим, физиологическим возможностям организма и психическим свойствам – всего по 17 показателям. По меткому выражению Дж. Кеттелла, психология стала "действительной и точной наукой". В 1885 г. Гальтон увидел в тестах средство измерения "неизмеряемых свойств человеческой психики" и, преодолевая определенное противодействие В. Вундта, уже в 1890 г. предложил к использованию 50 лабораторных тестов^[29].

Противники психологического исследования при помощи тестов указывали (и, видимо, вполне обоснованно) на их крупные недостатки (прежде всего – на низкую концептуальную и содержательную валидность), что, по их мнению, привело практическую психологию к тестомании. Однако сторонники метода тестов, невзирая на различные противодействия, настойчиво вливались в исследования и практику жизненных проблем. В процессе обработки и интерпретации эмпирических данных распространилось применение методов математической статистики. Появилась наука психометрия (психометрика). Психодиагностика и тестология преобразовались в психотехнику^[30].

В 1891 г. немецкий психолог Г. Мюнстерберг предложил серию тестов для отбора вагоновожатых трамваев. Бурное развитие тестология получила в школе. Особое внимание тестам определения умственного развития детей уделялось в США. В 1894 г. здесь функционировали 27 лабораторий для изучения детей, издавались четыре специализированных журнала. Во Франции в 1904 г. была создана комиссия для отсева умственно отсталых детей. А. Вине и Т. Симон разработали набор тестов (30 заданий) для дифференциации детей по уровню умственного развития. В 1908 г. они предложили шкалу определения "коэффициента интеллектуальности" (IQ), которую позже усовершенствовал В. Штерн, заменив абсолютную меру интеллекта (разность) относительной^[31].

Большие усилия по распространению в США шкалы Вине – Симона приложил американский психолог С. Холл. Он выявил сильную статистическую связь между эффективностью педагогической практики и результатами исследований интеллекта учащихся.

Значительное распространение психотехнические изыскания получили в армии. В 1917 г. в период Первой Мировой войны в США был создан "Комитет помощи войне" (Американская психологическая ассоциация), в которой успешно работали Р. Йеркс, Э. Боринг, А. Отис и другие психотехники. В этот период разрабатывались невербальные батареи психодиагностических тестов для отбора новобранцев в армию ("Армия Альфа", "Армия Бета"), при помощи которых было обследовано более 2 млн человек. Наряду с тестами интеллекта применялись "тесты способностей" и "тесты достижений".

Работы по созданию тестов способностей были начаты в исследованиях Ч. Спирмена и продолжены американскими психологами Т. Килли и Л. Тэрстоуном. В основу тестов способностей была положена парадигма факторного анализа взаимосвязи признаков как целостного конструкта, на базе которой позже были разработаны тестовые батареи оценки способностей к определенной деятельности.

Идея факторного анализа в психологическом исследовании, реализуемая при помощи тестов, состояла в том, что отдельные психические функции, которые измеряются в конкретной ситуации или деятельности, представляют собой жестко связанный и взаимодействующий "узел".

Он и является фактором в математическом смысле. Отсюда вытекало предположение о том, что успешность психических действий в измеряемой ситуации определяется не конкретным единичным качеством, чертой, психической функцией, а целостным фактором – способностью. Такой подход и в настоящее время распространен во многих школах психотехники.

Одну из ярких страниц в историю тестологии вписал Э. Торндайк, сформулировавший один из видов процедур использования и стандартизации принципов тестирования элементов научения. Приблизительно с 1845 г. начали использоваться стандартизированные тесты достижений, в которых, по оценке их авторов, во многом нейтрализовался субъективизм диагностических оценок. С 1872 г. стандартизированные тесты достижений стали активно применяться в практике психологической оценки государственных служащих^[32].

Необходимо отметить влияние на генезис психотехнических исследований российской психологии начала XX в. Одним из основоположников этого направления практической психологии в России стал В. М. Бехтерев. В частности, им были заложены фундаментальные принципы рефлексологии, па основе которых была разработана методика оценки некоторых психофизиологических качеств человека. В 1909 г. в Военном ведомстве были подготовлены "Указания по проведению медицинского освидетельствования лиц, поступающих в воздухоплавательные команды", а чуть позже – и для офицеров и нижних чинов подводного флота, где особенно пристальное внимание уделялось оценке нервно-эмоциональной устойчивости и интеллектуального развития членов экипажей.

Значительный вклад в развитие тестологии внес Г. И. Россолимо (1910). Решая задачу количественной оценки психических процессов применительно к норме и патологии, он разработал графическую систему представления измерений психологического профиля.

Наибольший экспериментально-теоретический подъем тестологии в России наблюдался в 1920-е и 1930-е гг.^[33] Хотя некоторые советские психологи отмечали относительно низкую валидность тестовых процедур, экстенсивное развитие психодиагностики все же дало свои плоды. Именно в это время определился широкий круг русских исследователей, получивших мировое признание, – Л. А. Орбели, Л. С. Выготский^[34], А. А. Ухтомский, Б. М. Теплов и многие другие. Ими и их соратниками были заложены основные, фундаментальные блоки отечественной экспериментальной психологической мысли.

Определенный интерес с точки зрения развития новых форм тестирования в России представляла разработанная А. П. Болтуновым "измерительная шкала ума" (1928). Несмотря на известную аналогию со шкалой Бине – Симона, методика Болтунова имела ряд специфических особенностей, состоящих из разработки новых оригинальных субтестов оценки умственного развития человека. Была предложена новая инструкция, изменен хронометраж, применена групповая форма использования теста, а также определены возрастные ступени его применения.

Особое место в истории отечественной психологии занимают работы М. Ю. Сыркина (1929), в которых была экспериментально подтверждена гипотеза А. Бине о наличии линейной, относительно стабильной статистической связи между показателями тестов и социальными признаками людей (по развитию речи, по положению в социальной и классовой структуре общества и пр.). Также была поднята проблема противоречивости и неоднозначности интерпретации тестовых показателей в рамках психологии индивидуальных различий^[35].

Задачи восстановления экономики, укрепления государственности и обороноспособности России в 1920–1930 гг. послужили мощным толчком к развитию науки в целом и психотехники в частности.

Зарождение и развитие психологии труда и психотехники в России неразрывно связано с именем И. М. Сеченова, уделявшего большое внимание прикладным аспектам психологии. К основоположникам психотехники и психологии труда в полной мере можно отнести отечественных ученых А. Ф. Лазурского, В. М. Бехтерева, П. М. Керженцева, Л. С. Выготского, В. Н. Мясищева, Н. А. Бернштейна, А. К. Гастева, С. Г. Геллерштейна, И. Н. Шпильрейна и др.

В этот период было основано более 12 научно-исследовательских институтов, около 150 лабораторий по экспериментальной психологии и проблематике психологии и организации труда, издавалась обширная методическая литература. Была принята программа научно-исследовательской и практической работы, в которой отмечались три основных направления исследований: изучение человека ("субъективный момент труда"); изучение и приспособление орудий труда и "материальной обстановки труда"; изучение рациональных методов организации труда^[36].

В середине 1930-х гг. "стало ясно", что зарубежные психотехнические наработки "носят архибуржуазный характер"^[37], так как известная формула "все имеют равные возможности" подверглась научно обоснованной критике со стороны психологов.

С одной стороны, можно говорить о том, что произошло столкновение результатов исследований с партийными установками. Нейтральность и объективность, внеклассовость и внепартийность психологии поставили психотехнику и психологию труда в очень сложное положение. Критики практической психологии активно подчеркивали, что "тестологическая процедура становилась орудием расовой дискриминации"^[38] и возложила на себя функцию социального регулирования, основываясь на ложной идее "о том, что наука может стать над обществом, его процессами, нормами и установлениями"^[39].

С другой стороны, в психологических изысканиях того времени, возможно, стал проявляться "особый “акцент души”"^[40]. Это, видимо, и послужило причиной принятия в 1936 г. памятного документа ЦК ВКП(б) "О педологических извращениях в системе наркомпросов". Вследствие этого в короткий срок были закрыты все лаборатории по промышленной психотехнике и психофизиологии труда, была значительно свернута работа институтов труда, уничтожалась или сдавалась в закрытые фонды архивов психотехническая литература. Немногочисленные труды ученых-психотехников 1920–1930-х гг. и сейчас хранятся лишь в личных библиотеках и труднодоступны для широкого круга читателей. Молодое поколение психологов знает "о них лишь понаслышке, а иногда и вообще находится в неведении об их существовании"^[41].

В 1940-е гг. психологические исследования переместились в военную сферу. В 1941 г. А. Н. Леонтьев в сотрудничестве с К. X. Кекчеевым исследовал проблему адаптации зрительного анализатора. Позже, в 1942 г., аналогичная задача решалась учеными в пограничных войсках. В 1945 г. увидела свет книга "Восстановление движения. Психофизиологическое исследование восстановления функций руки после ранения", где были подведены итоги работ по данной теме А. Н. Леонтьева и А. В. Запорожца за годы Великой Отечественной войны.

Для периода 1940–1950-х гг. были характерны экспериментальные наработки в области анализа отдельных высших психических функций – мышления, речи, эмоций^[42], также наметился значительный прогресс в исследовании проблем детской психологии^[43].

Только к концу 1950-х гг. российская психология вновь вышла на научно-исследовательскую ниву. В частности, в 1958 г. под руководством К. К. Платонова началась первая научно-исследовательская работа по психотехнической проблематике.

Вторая половина XX в. была отмечена бурным ростом количества и качества психологических исследований.

Появилась и начала развиваться компьютерная или "адаптивная" психодиагностика^[44], где ключевое место заняли компьютеры и математические методы. Психологическое экспериментирование насыщалось электронно-вычислительной техникой, превращаясь в пробы искусственного интеллекта. Между философами, психологами и кибернетиками разгорались дискуссии о возможности создания "искусственного интеллекта", подобного "естественному"^[45]. Все громче заявляли о себе формализованные компьютерные психологические методики.

Автор: Носс Игорь

• [1] Леонтьев А. Н. Предисловие // Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. М.: Прогресс, 1978. С. 5.
• [2] См.: Боринг Э. Г. История интроспекции // История психологии (10-е – 30-е гг. Период открытого кризиса) : тексты. Екатеринбург : Деловая книга, 1999. С. 45.
• [3] См.: Борипг Э. Г. Указ. соч. С. 47.
• [4] Цит. по: Я/юшевский М. Г. История психологии. М.: Мысль, 1985. С. 247.
• [5] Ланге Н. Н. Психология // Итоги науки. Т. VIII. М., 1914. С. 47 (цит. по: История психологии (10-е – 30-е гг. Период открытого кризиса) : тексты. Екатеринбург : Деловая книга, 1999).
• [6] См.: Психология : словарь. М.: Политиздат, 1990. С. 70.
• [7] Шпрангер Э. Два вида психологии // История психологии (10-е – 30-е гг. Период открытого кризиса) : тексты. Екатеринбург: Деловая книга, 1999. С. 152.
• [8] См.: Ярошеоский М. Г. История психологии. С. 254.
• [9] Там же. С. 249.
• [10] Г. Эббингауз использовал в своих экспериментах набор букв, что, по его мнению, устраняло логическое запоминание стимула.
• [11] См.: Ярошевский М. Г. История психологии. С. 259.
• [12] Ивановский В. Н. Очерк о жизни и деятельности II. Я. Грота // Вопросы философии и психологии. Т. 51(1). 1900.
• [13] М. М. Троицкий был ортодоксальным приверженцем английской психологии и, по свидетельству В. С. Соловьева, с нескрываемым презрением относился к другим психологическим течениям и отводил им в своих лекциях ничтожное место (Соловьев В. С. Из выступления на 21-м собрании С.-Петербургского философского общества 02.12.1899 г.).
• [14] Вестник Европы. 1872. №11; 1873. № 4 ; 1874. № 3-6.
• [15] Троицкий М. М. К. Д. Кавелин // Русская мысль. 1885. № 11.
• [16] Там же.
• [17] См.: Каганов В. М. Философские воззрения И. М. Сеченова // Из истории русской философии : сб. ст. М.: ГИПЛ, 1949. С. 560–563.
• [18] См.: Соколов П. П. Н. Я. Грот, как мыслитель. Речь, сказанная в публичном заседании Психологического Общества 6 ноября 1899 г. // Вопросы философии и психологии. Т. 51 (I). 1900. С. 92.
• [19] Там же. С. 93.
• [20] Там же. С. 90–93.
• [21] См.: Ярошевский М. Г. История психологии. С. 251.
• [22] Уотсон Дж. Б. Психология с точки зрения бихевиориста (цит. по: История психологии (10-е – 30-е гг. Период открытого кризиса) : тексты. Екатеринбург : Деловая книга, 1999. С. 108).
• [23] Там же. С. 114.
• [24] Термин "индивидуальная психология" здесь употребляется в смысле психологии индивидуальных различий в отличие от аналогичного термина, обозначающего одно из направлений психоанализа.
• [25] См.: Общая психодиагностика: учеб, пособие. М.: Изд-во МГУ, 1987. С. 23-24.
• [26] См.: Долин А., Попов Г. Традиции у-шу. Красноярск : Изд-во Прометей, 1990. С. 104-106.
• [27] См.: Воробьев М. В. Культура чжурчжэней и государства Цзинь. М.: Наука, 1983.
• [28] См.: Общая психодиагностика : учеб. пособие. С. 23–26.
• [29] См.: Cattell D., Farrand I. Phisical and mental measurement of the students of Columbia University // Psychol, rev. 1896. Vol. 3. Ms 6 (цит. по: Общая психодиагностика : учеб, пособие. М.: Изд-no МГУ, 1987. С. 28).
• [30] Иногда данные термины употребляются как синонимы. См.: Бурлачук Л. Ф. Психодиагностика на рубеже веков // Психологическая газета. 1999. № 4(43) (апрель). С. 6.
• [31] См.: Психологическая диагностика: проблемы и исследования / под ред. К. М. Гуревича. М.: Педагогика, 1981. С. 41.
• [32] См.: Психологическая диагностика: проблемы и исследования. С. 43–44.
• [33] См.: Бурлачук Л. Ф. Психодиагностика на рубеже веков. С. 6.
• [34] См.: Моцарт психологии? // Психологическая газета. 1996. № 12(15) (декабрь). С. 4–5.
• [35] См.: Психологическая диагностика: проблемы и исследования / под ред. К. М. Гуревича. М.: Педагогика, 1981. С. 46–48.
• [36] См.: Мунипов В. М. Предисловие // История советской психологии труда. Тексты (20–30-е годы XX века) / под ред. В. П. Зинченко,

  В. М. Мунипова, О. Г. Носковой. М.: Изд-во МГУ, 1983. С.11. Вызывает недоумение опубликованное мнение о том, что в те годы исследование социально-психологических аспектов организации труда не получило должного развития (см.: Регуляция социально-психологического климата трудового коллектива. Л., 1986. С. 18), и что буквально до 1980-х гг. лишь меньшая часть психологов занималась прикладными разработками (см.: Дружинин В. Н. Экспериментальная психология : учеб, пособие. М.: ИНФРА-М, 1977. С. 5).

• [37] См.: История советской психологии труда. Тексты (20–30-е годы XX века) / под ред. В. И. Зинченко, В. М. Мунипова, О. Г. Носковой. С. 45.
• [38] Ярошевский М. Г. Психология в XX столетии. Теоретические проблемы развития психологической науки. М.: Политиздат, 1974. С. 172.
• [39] Там же. С. 173.
• [40] См. Солженицын А. И. Двести лет вместе. М. : Русский путь, 2001.

  С. 162, 164, 212, 217, 272-274, 276, 277, 435, 456, 505, 506 ; Моцарт психологии? // Психологическая газета. 1996. № 12(15), декабрь. С. 4.

• [41] История советской психологии труда. Тексты (20–30-е годы XX века). С. 9–10.
• [42] См.: Леонтьев А. Н. Опыт экспериментального исследования мышления //Доклады на Всесоюзном совещании по психологии. М., 1954.
• [43] См.: Леонтьев А. Н. Умственное развитие ребенка. М., 1950.
• [44] См.: Анастази А., Урбина С. Психологическое тестирование. СПб. : Питер, 2001 ; Дюк В. А. Компьютерная психодиагностика. СПб.: Братство, 1994.
• [45] Дискуссия на страницах журнала "Вопросы философии", 1979.