Типичные ошибки общения мошенника в стрессовой ситуации

Какие типичные ошибки общения, совершаемые мошенником в условиях стрессогенного изменения деловой ситуации, позволяют обнаружить формирование его новой бизнес-цели — совершить мошенничество?

Во-первых, приписывание другим людям мотивов, действий, установок, личностных черт, которых в действительности не существует. Результатом подобного приписывания чаще всего бывает преувеличение недостатков, ошибок партнера. Болеe подробно механизм приписывания — атрибуции — будет рассмотрен в гл. 3 учебника; здесь отметим, что приписывание наряду со стереотипами межличностного восприятия и установкой на якобы отрицательные качества партнера лежит в основе предубеждений, которые "смазывают" реальный образ реального партнера но общению. Приписывание позволяет мошеннику создать картину мира, в которой сохранится видимость конвенциальности его цели, а, кроме того, убедить самого себя в том, что его партнер по общению — "сам такой" или еще хуже. Следовательно, мошенническая цель "оправдывает" мошеннические средства.

Во-вторых, в попытках выйти из стрессогенной ситуации невозможности реализации прежней цели мошенник допускает игнорирование интересов других людей, блокирование их потребностей, в том числе фундаментальных. Сама постановка цели — обмануть партнеров но общению — изначально означает также нарушение прав других людей, а значит, мошенник должен быть готов к тому, что и его новая неконвенциальная цель встретит сопротивление и не будет достигнута.

Замечательный русский философ В. С. Соловьев, возражая против абсолютизации И. Кантом формально-правового подхода к проблеме лжи ^[1], в то же время полагает, что "кроме лжи тщеславной, или хвастовства, и лжи корыстной, или надувательства, есть более тонкий вид лжи, не имеющий прямо низких целей и однако подлежащий нравственному осуждению, как обидный для ближнего; именно, ложь из презрения к человечеству, начиная от житейского “меня дома нет” и кончая сложными политическими, религиозными и литературными мистификациями. В этой лжи нет собственно ничего постыдного, в тесном смысле слова (разумеется, в тех случаях, где мистификация не имеет материальных целей), но она безнравственна с точки зрения альтруизма, как нарушающая права обманываемых. Сам мистификатор, очевидно, не желал бы быть обманутым и считал бы направленную против него мистификацию обидным нарушением своего человеческого права. Следовательно, он должен уважать такое же право и в других" ^[2].

Согласны? Мошенник, обманывающий других людей для достижения своей цели, должен быть готов к отпору, в том числе с использованием встречной лжи. Свобода одного кончается там, где начинается свобода другого. Или мошенник признает эту давно известную мысль и не относится к партнерам по общению как к слабоумным, или пусть после разоблачения пеняет на себя.

В-третьих, типичной ошибкой стрессогенного общения можно считать идеализацию, романтизацию мошенничества, умения удачно солгать. Обманщик льстит себе, что ложь — это мечты, пойманные на месте преступления; лжец обнадеживает себя: соврать и не попасться — все равно, что сказать правду. Увы, список подобных идеализаций можно продолжать.

В-четвертых, типичной ошибкой мошенника в условиях стрессогенного общения можно считать демонстрацию им подавляющих знаков превосходства, совершенно, казалось бы, неоправданных для лжеца, оказавшегося в стрессовой ситуации. Впрочем, в реальной жизни, как это не удивительно, мошенник, избравший в стрессовой для себя ситуации не просительный тон, а агрессивную тактику общения с демонстрацией своего мнимого превосходства, вполне успешно вводит в заблуждение своих бизнес-партнеров относительно своих подлинных целей. Хорошо известен прием, заимствованный из игры в покер, - блеф (от англ, bluff — обман); как известно, прием этот заключается в том, что игрок, имеющий плохие карты, действует так, чтобы соперники сочли его карты выигрышными; иначе говоря, блеф — это обман, рассчитанный на введение в заблуждение партнера но общению.

В современной российской бизнес-практике блеф распространен достаточно широко. Почему? С психологической точки зрения российский рынок (как впрочем, и мировой) сейчас "очень нервный", что способствует сравнительно легкому и быстрому распространению слухов, весьма чувствительно влияющих на инвесторов. Этим обстоятельством пользуются не только "кадровые" бизнес-мошенники, но и вполне "респектабельные" предприниматели. К примеру, в последнее время в российском бизнес-сообществе стало модным создавать различные "информационные поводы", на поверку оказывающиеся заурядными слухами; заурядными не в смысле информационного масштаба, а по форме. При этом исходят из принципа: "чем писать правду, лучше писать о том, о чем говорят все", т.е. делать заявления, которым верят, но которые не являются достоверными, быстро и эффективно проверяемыми.

Допустим, некая компания собирается осуществить первичное размещение своих акций или других ценных бумаг на фондовой бирже. Успешность этого мероприятия зависит от многих факторов, в том числе и от психологических: надо привлечь внимание потенциальных инвесторов, убедить их в выгодности вложения капитала в выпускаемые ценные бумаги. И если у компании не хватает необходимых ресурсов и очевидных реальных преимуществ, ее менеджмент начинает "химичить", блефовать', искусственно завышается капитализация компании, для чего в представляемые документы для эмиссии включаются несуществующие активы, т.е. осуществляются банальные, примитивные приписки, унижающие партнеров по бизнес-общению — потенциальных инвесторов. А менеджеры, разработавшие подобные "нестандартные" финансовые комбинации, провозглашаются креативными личностями, талантливыми, современно мыслящими бизнесменами.

В обсуждаемой ситуации с первичным размещением ценных бумаг блеф в форме "информационного повода", слуха является составной частью современных информационных бизнес-войн. Основное содержание подобных слухов — распространение информации о положительных фактах в деятельности своей компании: о приобретении надежных и серьезных активов, возможности поглощения конкурента, выходе на престижный рынок, открытии новых филиалов и т.п.

И все-таки блеф, на наш взгляд, следует считать ошибкой общения бизнесмена на пути достижения своей цели, так как ему приходится в той или иной форме проявлять, обнаруживать свои цели и намерения с помощью слов, поступков, действий, документов: ведь надо сделать зримыми для партнера по общению свои мнимо потенциальные цели. Самому мошеннику в случае разоблачения блеф грозит тем, что все его прежние слова, действия, документы можно приобщить ("пришить") к уголовному делу, рухнет его деловая репутация, а инвесторы потеряют интерес к компании. Кроме того, в случае успешности блефа у мошенника почти наверняка появится желание повторить опыт для достижения новых заманчивых целей, но сколько веревочке не виться — конец все равно будет.

В-пятых, типичной ошибкой общения мошенника в стрессогенной ситуации невозможности реализации поставленной цели можно назвать его внезапное вторжение в личностное и бизнес-пространство партнеров по общению; мошенник как бы "сваливается на голову" своим партнерам по бизнесу с ворохом заманчивых и якобы неотразимых для них предложений, не давая времени хорошенько их обдумать, а также навязчиво пытается эмоционально сблизиться и "влезть в душу" другому человеку. Расчет примитивно прост — побудить других предпринимателей к импульсивному решению или сыграть на их алчности. Однако в стрессогенной ситуации для неуравновешенного и неуверенного в своих силах мошенника характерны суетливость и назойливость надоевшей мухи. В то же время, зная, что беспокойное поведение считается верным признаком обмана, опытный и стрессоустойчивый мошенник не будет говорить слишком быстро, повышать тон голоса, много и экспрессивно жестикулировать — в общем, будет вести себя уверенно, "достойно и солидно". Разумеется, легче не ошибиться в интерпретации поведения партнера-мошенника, если знать, характерна ли для этого человека такая манера вести себя вообще.

При вторжении в личностное и бизнес-пространство партнеров по общению мошенник часто и с успехом использует фальшивые комплименты, которые маскирует под трудноскрываемую грубоватую откровенность и прямолинейность. Например, так: "Не могу удержаться, чтобы не выразить своего восхищения (одобрения, признания, восторга и т.п.) вашей компанией, вашим персоналом, вашим талантом менеджера и т.д.". Удивительно, как часто даже "тертые" предприниматели позволяют "вешать себе лапшу на уши", поддаваясь на фальшивые комплименты проходимцев. Не все, конечно. Многие бизнесмены сразу обращают внимание, что за водопадом фальшивых комплиментов скрывается реальное несоответствие предложений мошенника возможностям партнеров но бизнесу, замаскированное под вполне приемлемые предложения ^[3].

Наряду с активизацией общения при стрессе Л. А. Китаев- Смык исследует и уменьшение активности общения, которое может проявляться в "уходе" от общения, самоотчужденности, самоуглубленности, игнорировании партнера по общению, т.е. человек в стрессе попросту "в упор не видит" и не желает видеть других людей. И если при активизации общения наблюдается личностная экспансия, устанавливающая индивидуальный ролевой статус, а именно: информационное "извержение", навязываемое гостеприимство, установка на солидарность, экзальтированность общения, то уменьшение активности общения сопровождается другими социально-психологическими явлениями. Может, например, наблюдаться личностная экспансия, ломающая собственный ролевой статус, что проявляется в спонтанной агрессивности по отношению к окружающим и даже, как крайний случай, в суицидальных попытках.

Подобными примерами буквально пестрит история корпоративного мошенничества как на Западе, так и в России, и некоторые из них мы увидим в гл. 3 учебника.

• [1] Полагаем необходимым согласиться с И. Кантом, утверждавшим, что "ложь всегда вредна кому-нибудь, если не отдельному лицу, то человечеству вообще, ибо она делает негодным к употреблению самый источник права". И далее Кант пишет, что какие бы добрые намерения лжец ни имел, он должен "поплатиться за все последствия, как бы они ни были непредвидимы, потому что правдивость есть долг, который надо рассматривать как основание всех опирающихся на договор обязанностей, и стоит только допустить малейшее исключение в исполнении этого закона, чтобы он стал шатким и ни на что не годным... Таким образом, это — священная, безусловно повелевающая и никакими внешними требованиями не ограничиваемая заповедь разума: во всех показаниях быть правдивым (честным)". Кант И. О мнимом праве лгать из человеколюбия. 1797 / пер. Н. Вальденберг ; под общ. ред. проф. А. В. Гулыги // Кант И. Собрание сочинений : в 8 т. М.: ЧеРо, 1994. Т. 8. С. 258-259.

  Многие наши современники снисходительно улыбнутся, прочитав эти строки И. Канта, — мало ли, что пишут философы, оторванные от реальной жизни? Но как только их самих обманут, нарушат их права, мошенническим способом отнимут их собственность и деньги — все становится на свои места и в зависимости от возможностей пострадавшего к подлецу-обманщику применяются все мыслимые наказания: от тривиальных проклятий и божьей кары до судебного преследования и заказного убийства.

• [2] Соловьев В. С. Чтения о богочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра. Минск : Харвест, 1999. С. 467.
• [3] Социально-психологические проблемы типичных ошибок общения рассмотрены в работах А. П. Егидеса, Л. А. Китаева-Смык и других авторов.