Политико-психологические феномены в представлениях западных ученых

Западная психологическая наука накопила больший, чем в нашей стране опыт анализа и осмысления политико-психологических феноменов. Особое место в разработке социально-психологических проблем политической психологии принадлежит Г. Лебону. Его политические выводы, хотя и носили отпечаток большой противоречивости, отличались большой остротой суждений, к ним и сегодня нельзя не прислушиваться.

Согласно его точке зрения, многие люди, вставшие на путь политической деятельности, оказываются под ее сильным влиянием и как бы одевают на себя интеллектуальные и физические оковы. Популярное правительство в интересах более эффективного руководства этими людьми должно четко и ясно представлять психологию больших масс людей, на которых должно быть направлено совершенно специфическое политическое воздействие.

В своих трудах Г. Лебон отдавал предпочтение представителям германской и англосаксонских национальностей в достижении эффективности в индивидуальной и групповой политической деятельности, в то же время считая, что люди латинского происхождения более предрасположены к подчинению политическому деятелю, совместным политическим действиям.

Под воздействием идей Г. Лебона приложил к анализу политических явлений и процессов свою теорию психоанализа и З. Фрейд. Все ученые, работавшие над проблемами, связанными с политикой, сходились во мнении, что в последней ни в коем случае нельзя игнорировать собственно личность, которая является ее субъектом и объектом, но, тем не менее, еще слабо изучена. Фрейдизм как раз и предоставил возможность восполнить этот недостаток, дал определенный импульс изучению личности в политике, ее политической социализации, создал определенные предпосылки для последующего осмысления психологических детерминант политического поведения.

Фрейд, реализуя свою концепцию применительно к политической деятельности, предложил воспринимать человека более реалистично, как целостный организм, любые действия и поступки которого имеют определенные причины. Зная их, можно составить психологический (психоаналитический) портрет, например, политического деятеля. Вместе с американским дипломатом У. Буллитом З. Фрейд и предпринял первую попытку такого рода, написав биографию президента Вудро Вильсона^[1].

Задача авторов состояла в том, чтобы выявить мотивы политической деятельности этого выдающегося американца, не лежащие на поверхности, скрытые не только от наблюдателей со стороны, но и от самого этого человека, который был весьма любопытной фигурой, незаурядной личностью, явно опережавшей свое время. Чисто психологическая особенность Вильсона состояла в том, что он все свои политические действия предварительно как бы пропускал через свою речь, стремился заранее их выразить средствами ораторского искусства. Например, для того чтобы написать какое-либо выступление, он должен был представить себя говорящим на эту тему. И З. Фрейд сделал вывод, что ораторское искусство, риторика – это как бы внутренняя психологическая доминанта Вильсона, всегда настраивающая его на определенное политическое поведение. Хотя сам Вильсон, да и другие политические деятели такого типа, многие свои поступки и действия не могли адекватно объяснить.

Психоисторики выполнили исследования, посвященные изучению эпохи правления Бисмарка (О. Пфланзе), анализу политического поведения и личности А. Гитлера (Э. Эриксон; Р. Лоенберг), М. Ганди (Э. Эриксон), В. Ленина и И. Сталина (Д. Кеннон), Мао Цзедуна (Р. Лифтон), Т. Герцля (Р. Лоенберг), Р. Никсона (Ф. Бродли) и т.д. Это труды, которые воссоздают дух и плоть многих политических эпох, дают возможность понять роль и значение в них несомненных политических фигурантов.

Заслуживает внимания своими методологическими находками также и работа американского ученого X. Лассуэлла "Психопатология и политика". Лассуэлл изучил истории болезней политических деятелей, проходивших клиническое лечение по поводу алкоголизма, неврозов и других нервных заболеваний. Оказалось, что все патологические изменения в психике этих людей были определенным образом связаны с тем, как они вели себя в политике. Лассуэлл пришел к выводу, что подобные отклонения могут встречаться в силу различных причин у любого человека, но у тех людей, с которыми он работал, они являются следствием проявления их индивидуально-психологических особенностей. Кроме того, оказалось, что, скажем, стиль поведения политического лидера, его склонность к конкретным политическим поступкам и действиям связаны со своеобразными характеристиками его личности.

Однако простое изучение личности и ее особенностей не может устраивать всех ученых Запада. Там существует еще и интерес к "политическому поведению" людей (по-английски political behaviour), отсюда в зарубежной политологии возникло "бихевиористское" направление. Оно начало утверждаться в 20–30-е гг. XX в. Его основателем можно назвать Ч. Мерриама (1876–1953), который пошел на этот шаг но двум причинам.

Во-первых, он увлекся проблемами методологии и теории науки, и поэтому не мог прийти к выводу о том, что настоящий ученый должен переходить от размышлений о политике к практическому ее исследованию с помощью новейших методов. И поскольку в политике большую роль играет именно человек и его поведение, то их в первую очередь и надо знать.

Во-вторых, сам Мерриам питал пристрастие к психологии, что демонстрирует его книга "Новые аспекты политики" (1925), одна из глав которой называется "Политика и психология" (Мерриам Ч., 1925). В ней он особо указывает на широкие возможности, открывающиеся в результате согласованных действий медицины, психиатрии, психологии и политической науки. Сама политология также испытывала серьезные трудности в силу того, что не применяла статистические и экспериментальные методы, уже давно использовавшиеся в этих областях знаний.

Попытка соединения политической науки с психологией оказала непосредственное влияние на ученика Ч. Мерри- ама X. Лассуэлла, работа которого уже упоминалась и который особо настаивал на изучении человека, занимающегося политикой: его личности, привычек, склонностей и убеждений.

Бихевиористский подход ориентирует на систематическое и продуманное наблюдение за поведением человека, вовлеченного в политическую деятельность. Его острие направлено на фиксацию схожих и типичных реакций личности на воздействия политической реальности и дополняется накоплением базы данных, на основе которых в последующем разрабатывались вариативные модели поведения.

Главная цель бихевиористского подхода состоит в том, чтобы превратить политическую психологию в более точный инструмент научного и экспериментального анализа, широко использовать наиболее передовые теоретические и практические методы исследования (политического зондирования, анкетирования, интервью, опросов, контент-анализа, шкалирования, статистического и математического прогнозирования) и получать определенные количественные отображения действий и поступков людей в условиях политической деятельности. Основными его направлениями, получившими наибольшее развитие, стали: изучение процессов голосования, участия в выборах; формирование общественного мнения и настроений электората; анализ характера деятельности различных партий, заинтересованных групп и специфики принятия ими политических решений.

На Западе наблюдается практическое объединение ученых-представителей различных отраслей знаний вокруг проблематики психологии политики, которое идет двумя неоднозначными путями. С одной стороны, профессиональные психологи, социологи и антропологи стремятся найти применение своим общетеоретическим положениям в сфере политической деятельности. Однако число их представителей, имеющих специальное психологическое образование, не так велико. С другой стороны, главная проблематика, связанная с учетом психологических факторов, разрабатывалась политологами и просто политиками. Все это в окончательном итоге шло, прежде всего, на пользу самой политической науке. Неслучайно, оценив состояние этой отрасли знаний на рубеже 80-х гг. прошлого века, крупный американский ученый, бывший тогда президентом Международной ассоциации политических наук, К. Дойч высказал убеждение, что основные ее изменения за последние десятилетия связаны с влиянием психологии, психиатрии и антропологии, принесшими новое понимание многих явлений и процессов в политике.

Бихевиористское направление постоянно идет по пути поиска новых, собственно психологических методов исследования и выявления психологических закономерностей поведения индивида и групп людей, участвующих в политической деятельности, прогнозирования их реакций и действий в различных политических условиях. Оно использует несколько вариантов политических моделей личности. Одни из них ориентируются на изучение собственно политического поведения, другие – на осмысление его многочисленных форм, содержательных компонентов сознания (потребностей, установок, мотивов).

В целом в политической психологии на Западе можно выделить несколько разновидностей бихевиоризма: классический ("конвенциональный", вошедший в политические исследования вместе с именами Д. Долларда, Н. Миллера, Р. Сирса, О. Маурера и развитый Р. Лейном и Ф. Гристайном); радикальный, прочно ассоциирующийся с работами Б. Скинера; социальный ("школа социального научения"), представленный трудами А. Бандуры, Р. Уолтерса и их последователей.

Классический бихевиоризм, реализованный в политической деятельности, рассматривает политическое поведение как совокупность двигательных и сводимых к ним словесных и эмоциональных ответов – реакций на воздействие (стимулы) внешней среды. Он идентифицирует их по формуле "стимул – реакция". Например, желая понять психологический феномен политического отчуждения, классический бихевиоризм предлагает схему: простые социальные условия порождают определенное политическое поведение. Исследователю остается замерить первый и второй показатели и найти корреляцию между ними. Естественно, что представители этого направления абсолютизируют поведенческие акты политической деятельности. В спою очередь, их рекомендации политикам фокусируются не на выработке сознательного отношения к трудностям в политической деятельности и их быстрому преодолению, а на формировании у объектов и субъектов политики целой системы социальных и иных стимулов, позволяющей достигать определенной результативности. При этом внутренняя активность индивида фактически игнорируется.

Радикальный бихевиоризм (и, в частности, идеи его лидера Б. Скиннера) также оказал большое влияние на политическую психологию. По сути дела, он обосновал возможность беззастенчивого манипулирования человеком в условиях политической деятельности, используя формулу "стимул – реакция" для полного контроля над поведением индивида, для преобразования его сознания в нужном для политиков направлении. Скиннер формулирует эту мысль очень просто: "Ошибочно полагать, что проблема заключается в том, как освободить людей. Главная задача – улучшить контроль над ними" (Political Psychology: Contemporary problem sandissues, 1986). Идеи Скиннера используются для моделирования политического поведения людей в интересах тех или иных партий. С помощью достижений из ряда других наук, в частности кибернетики, в то же время разрабатываются жесткие обоснования схожести поведения и мышления человека, с одной стороны, и возможных вариантов его деятельности, просчитываемых на ЭВМ, – с другой. Но эти модели запланированного поведения не охватывают всего богатства проявлений психики человека, а механические аналоги скорее вводят его в заблуждение, оставляя широкое поле для манипуляций политиков в соответствии с их интересами.

"Школа социального научения" пытается в схему "стимул – реакция" внести изменения, "промежуточные переменные" (различные познавательные и побудительные факторы, такие как, например, установки, мотивы и даже самочувствие человека, занимающегося политической деятельностью в целом), что, по замыслу представителей этого необихевиористского направления, должно смягчить негативное отношение к скиннеровскому взгляду на поведение человека, игнорировать активность самой личности. Предложена совершенно новая модификация поведенческой модели индивида "проба – операция – проба – результат", которая широко применяется в практике обучения политической деятельности. Используется также и еще более сложная модель, предложенная Г. Триандесом, Р. Молпассом и Э. Дэвидсоном, согласно которой эффективность поведения определяется способностями личности, спецификой ее субъективной политической культуры и социальными диспозициями (Кавелин С. Б., 2011).

Вторым важным направлением в западной политической психологии является структурный функционализм. Его методологическая основа может быть проиллюстрирована двумя главными теориями: "диффузной" и "ролевой" поддержки.

Теория "диффузной поддержки" была разработана американскими учеными Д. Истоном и Д. Дэннисом и основывалась на принципах системного подхода, адаптированного к политической деятельности. Целью политической теории, по их мнению, должно быть выявление конкретных механизмов, стабилизирующих политическую систему, повышающих ее устойчивость. И это может быть достигнуто только в том случае, если политические решения положительно и одобрительно воспринимаются народом, что снижает его политическое недовольство в целом, а наибольшая эффективность политической деятельности достигается правильным осознанием психологических предпосылок, которыми можно считать:

• 1) рассмотрение политических установок взрослых как продукта предварительного закономерного социального научения;
• 2) политическое поведение взрослых, которое ограничивается только конкретными изучаемыми политическими установками;
• 3) совокупность установок и форм проявления активности индивидов, оказывающих важнейшие воздействие на правительство и политическую жизнь, особенно в плане стабильности или нестабильности социальной системы.

Личность как таковая уже не интересовала разработчиков этой концепции, но они, как представители функционалистского направления, вынуждены были принимать во внимание психологические феномены, так как человек являлся компонентом политической системы и соответственно в этом случае должен ею изучаться. Для этого на "входе" политической системы осмысливались такие политические реальности, как требование граждан к власти, их лояльность и добровольное подчинение политическим правилам и нормам. На ее "выходе" исследовалось принятие политических решений, которые осуществляются людьми с определенной психологией. Социализация личности при этом рассматривается функционалистами как процесс, в котором политическая система, обладающая диффузной поддержкой, имеет резервы позитивного отношения к политическим лидерам, политическому режиму, политическому обществу и его компонентам.

Сторонники этой теории считают, что политические ориентации, взгляды, установки являются следствием: приверженности людей более общим мотивам и ценностям, например, семейных и родственных отношений; взаимодействия, сложившегося в том или ином детском коллективе, в котором воспитывался человек; взглядов родителей на политическую власть в государстве (скажем, если ребенок формируется в семье с авторитарным отцом, то это может сформировать его отношение к президенту, который в глазах ребенка как бы заменяет отца).

Отсюда и делается соответствующий вывод, прямо касающийся центральной для теории "диффузной поддержки" категории – лояльности к системе, согласно которому "диффузная поддержка" формируется в раннем возрасте при воздействии семейных отношений. Она проявляется: в доверии к власти в лице президента или полицейского; в симпатии к национальному флагу; в идентификации со своей нацией; в формировании национального самосознания. Поддержка заключается не только в том, что избиратель придет на избирательный участок и опустит в урну бюллетень. Поддержка имеет собственно психологическое содержание: это определенный положительный образ системы, который складывается в сознании избирателя.

Если же его нет, то начинаются фрустация, болезнь системы, выражающиеся в появлении движения протеста, расширении экстремизма, вплоть до терроризма, т.е. в разрушении ткани политической системы, которая может оказаться на грани развала. Отсюда Истон и Дэннис сделали вывод: необходимо с самого раннего возраста воспитывать у индивида положительное отношение к системе, которое можно формировать с помощью комиксов, мультфильмов, различных книг для детей, ориентирующихся на определенное лояльное восприятие политической системы, государства. И американское государство в этом преуспело.

Другая разновидность структурного функционализма стремилась объяснить политический процесс, его функционирование с позиций ролевого подхода, который был почерпнут из социологии и социальной психологии с целью привлечь новых рекрутов в политические партии Запада, заинтересовать население и сориентировать его на участие в политике. Представители этого направления трактовали роль как набор прав и обязанностей, как статус, реальные функции, связанные с местом личности в политической системе, которая и описывалась через различные наборы таких ролей^[2]. Особое значение придавалось взаимосвязанности ролей, когда положение лидера без его непосредственного окружения и деятельности людей, на которых он опирается в своей политической активности и которых стремится привлечь на свою сторону, оказывается лишенным смысла.

Привлечение результатов психологических исследований об участниках политического процесса, играющих разные роли, ознаменовало и переход самого функционализма на новую ступень своего развития. Его сторонники стали все более склоняться к мысли о том, что разные формы политического участия привлекают людей с определенным психологическим складом, с разными психологическими ориентациями. Кроме того, психологи обнаружили, что исполнение определенных политических ролей требует и соответствующей тренировки.

Политико-психологические исследования показали, что у политической роли нужно выделять конкретные сферы проявления. Во-первых, каждая роль несет в себе определенное предназначение, в зависимости от того, в какой области политической системы она призвана быть носителем определенных функций. У президентов свои роли, у руководителей политических партий – свои, у рядовых членов – свои. Многие конфликты в политических организациях происходят из-за того, что люди не очень хорошо представляют себе, каково содержание той роли, которую они должны играть.

Во-вторых, каждая роль имеет свой политический имидж, в котором обобщенно отражаются требования к образу восприятия политического лидера другими людьми, предъявляемые близкими к нему соратниками или его противниками. И психологи своими работами доказали, что политический имидж часто может не иметь ничего общего с тем, что человек из себя представляет на самом деле. И, в-третьих, при всем этом необходимо четко представлять, как воспринимает свою политическую роль сам политик. Известно, что одна и та же политическая роль и представляется, и играется человеком в зависимости от его личности, ее потребностей, интеллектуальных и других характеристик.

Несмотря на то, что категория "роли" во многом способствовала развитию представлений о политических процессах в обществе, ее принятие было далеко не однозначным. С одной стороны, имелось множество наблюдений, свидетельствовавших, что роль участника политического процесса в действительности не сводится лишь к пассивному усвоению различных форм поведения, очень часто нормативные ролевые предписания не соблюдаются, например, участниками антиправительственных и других движений.

С другой стороны, изучение практики политической деятельности показало: включение в роль не осуществляется через посредство идентификации личности с политической партией. Это особенно характерно для молодежи, часто организующей непартийные организации типа различных клубов. И, наконец, очень серьезный удар по функционально- ролевой теории нанесли процессы, связанные с явлениями политического отчуждения, цинизма, недоверия официальной политике, имевшие место во многих государствах.

Вот почему стала разрабатываться и активно применяться к реальной жизни теория конфликта, с помощью которой пытались объяснить отсутствие консенсуса в реально функционирующих политических системах. Некоторые ученые, естественно, абсолютизировали теорию конфликта (например, Д. Белл, С. Харингтон, З. Бжезинский), пытались поставить ее на службу как внешней, так и внутренней политике. Получила распространение идея разрешения международного конфликта методом "переключения ролей", согласно которой конфликт неизбежен, его необходимо цивилизовать, установив определенные правила игры (например, посредством обмена ролями). Другой пример применения теории ролей представляет собой использование ее в совокупности с математической теорией игр Т. Шеллинга.

Бихевиористские и функционалистские модели в политической психологии часто не устраивают и ученых и политиков. Поэтому последние обращаются к иным политическим феноменам, прежде всего, к сознанию, которое их интересует в качестве объекта целенаправленного управления и воздействия. Как отмечал в 1970-е гг. американский ученый Г. Шиллер, поиски новых путей развития политической психологии должны быть нацелены на изучение эффективности обработки личности с помощью качественных технологий пропагандистского воздействия. Он подчеркивал, что сама форма коммуникации, в частности в США, получившая развитие в рыночной экономике, олицетворяет собой управление сознанием.

Важнейшим направлением в политической психологии в результате стал "когнитивизм", представители которого в 1970-х гг. перешли от осмысления детского политического мышления к анализу политического мышления взрослых, акцентируя при этом деятельность сознания человека в выборе той или иной партии при голосовании, идеологические позиции. Вот почему исследователи этого направления сконцентрировали свое внимание на выработке "потребительской модели политического сознания".

Английский ученый X. Химмельвейт в своей книге "Как решают избиратели" как раз стремится построить модель политического сознания, которая, по его мнению, объясняет, чем руководствуется индивид при выборе своих политических пристрастий. Он видит определенную аналогию между принятием политического решения избирателями и принятием решения покупателями. Отсюда и название самой модели – "потребительская". В ее основе – формирование политических установок избирателя, который "ищет максимальное соответствие или наименьшее несоответствие между своим набором установок в отношении к партийным программам... "Привычка к голосованию за определенную партию сходна с привязанностью к определенному магазину или фирме, а воздействие референтных групп напоминает то, как образ жизни наших друзей или коллег направляет наши пристрастия" (Шестопал Е. Б., 1990).

Вывод политических психологов, изучавших процесс формирования собственно идеологического содержания политического сознания (мышления), отличается от того, к которому в 1960-е гг. пришли разработчики теории деидеологизации Д. Белл, Ф. Коннерс, С. Липсет, склонявшиеся к мысли об уменьшении воздействия идеологии на индивидуальное политическое мышление. Химмельвельт и его сторонники пришли к выводу о необходимости расширения идеологического содержания мышления рядовых граждан, базирующегося на росте их интереса к политике и устойчивости взглядов.

Однако при всем отличии взглядов когнитивистов от идеи Белла и Липсета между ними существует и преемственность, прежде всего, в трактовке идеологии как явления индивидуального сознания. Так, исследование политического мышления у Химмельвельта основано на выделении "пакетов" признаков идеологий в индивидуальном сознании, которые отражают или повторяют положения определенных политических партий и их программ, а классовое содержание такой идеологии при этом считается второстепенным.

Другая группа когнитивистов – П. Данливи, М. Кастеллс, П. Сондерс – предлагают концепцию "потребительского расслоения". Заимствуя у К. Маркса представление о классовом сознании в обществе, они считают ряд марксистских представлений устаревшими. Особое внимание они уделяют при этом соединению марксизма и веберовской теорией политики. Если марксистская традиция видит основу формирования политического сознания в процессе производства, то они переносили акцент на процессы потребления. Доказывается, что характер и стиль потребления определяют направление политических взглядов человека, что границы между социальными классами, порождающие основу неравенства, проходят не в сфере труда, а в сфере домовладения, пользования общественным или личным транспортом, здравоохранением и т.д.

В настоящее время важную роль в политико-психологических исследованиях играет и гуманистическая психология. И хотя по числу последователей она не может сравниться с бихевиоризмом и структурным функционализмом, однако ее представители гораздо шире изучили мышление и сознание современного гражданина на Западе. Гуманистическая психология основной акцент сделала на проповеди свободного развития личности, ее эмоционально-аффективной сферы, мотивации. Смысл основных постулатов представителей гуманистической психологии сводится к утверждению самостоятельной ценности личности, развитие которой понимается как ее самоактуализация, т.е. совершенствование изначально заложенных потребностей, практически не зависящих от среды. Они и стали главной категорией анализа.

На современных политических психологов-гуманистов большое влияние оказали теории иерархии потребностей и направленной психотерапии А. Маслоу, которые были реакцией на бихевиористскую трактовку личности, якобы являющуюся пассивной субстанцией, реагирующей лишь на стимулы среды.

Политических психологов привлекла возможность проникновения в глубь личностных механизмов политического сознания с помощью анализа политических потребностей, мотивов. Часть из них (С. Реншон, Р. Инхарт) используют в своих исследованиях теорию Маслоу.

Они исходят из того, что важнейшим мотивом участия в политике, вовлечения в нее людей является не простая выгода, политическая сделка, как в потребительской модели, а глубинные потребности личности, образующие основу ее убеждений. В свою очередь основой последующих, собственно политических установок служат базовые представления, сформировавшиеся в детстве.

Теория потребностей используется С. Реншоном для обоснования мысли о важности учета их анализа в интересах демократии. Если политика не удовлетворяет базовых потребностей человека, в том числе потребностей участия, личного контроля над политическими событиями, государственная система не может рассчитывать на эффективное участие граждан и его поддержку. Но за этим тезисом американского психолога прослеживается глубинная привязанность западной науки к обычному для нее стереотипу, отраженному в суждении: потребность в личном контроле – это не столько воздействие самой политической системы, сколько результат раннего семейного воспитания. Следовательно, именно семья, тип взаимоотношений в ней и определяет отношение человека к политике. Индивиды, отчужденные от политики, чаще участвуют в экстремистских политических группах, применяют насилие, ищут причины несовершенства политики в системе, вместо того, чтобы искать их в себе.

Когнитивистское направление и гуманистическая психология стремятся приложить максимум усилий, чтобы построить модель личности, которая в политике мыслит рационально – это скорее "думатель", чем "деятель". Политическое сознание в целом, потребности, мотивы, эмоции и другие компоненты сознания дают индивиду программу рациональных действий. В этом отличие этих направлений от фрейдизма и бихевиоризма.

Таким образом, западная политическая психология на сегодняшний день, на наш взгляд, ближе подошла к изучению людей, вовлеченных в политику, и в то же время выработала не только теоретические основы осмысления их поведения, но и находит конкретные пути воздействия на них.

• [1] Исследование Фрейда и Буллита стало первым в длинном ряду работ, посвященных психобиографическому описанию личности политических лидеров. За рубежом были достигнуты интересные результаты, позволяющие приходить к определенным обобщениям. Это направление в итоге трансформировалось окончательно в 1957 г. в новую отрасль знаний, называемую психоисторией, которая занимается моделированием событий прошлого и будущего на основе психоанализа исторического опыта, выдающихся личностей, их политического поведения и поступков.
• [2] Фундаментальная идея теории ролей в политике состоит в том, что все участники политического процесса одинаково признают распределение этих ролей между собой и что по этому вопросу существует консенсус, согласие.